Судья Соколова Т.Ю. Дело №33-7209 АПЕЛЛЯЦИОННОЕ ОПРЕДЕЛЕНИЕ 24 июля 2012г. Судебная коллегия по гражданским делам Ростовского областного суда в составе: Председательствующего ГОРБАТЬКО Е.Н. Судей ПРОСТОВОЙ С.В., ЯКОВЛЕВОЙ Э.Р. С участием прокурора КОРНИЕНКО Г.Ф. При секретаре Роко М.С. Заслушав в судебном заседании по докладу судьи ГОРБАТЬКО Е.Н. дело по апелляционной жалобе Ломакина Д.В., Ломакина В.В., Ломакина М.В. на решение Кировского районного суда г.Ростова-на-Дону от 22 марта 2012 года, У С Т А Н О В И Л А : Ломакин Д.В., Ломакин М.В., Ломакин В.В. обратились в суд с иском к ГУЗ «Противотуберкулезный клинический диспансер» Ростовской области, МУЗ «Районная больница» Азовского района Ростовской области, Азовскому филиалу ГУЗ «Противотуберкулезный клинический диспансер» Ростовской области, ГУЗ РОКБ о взыскании компенсации морального вреда, ссылаясь на то, что 12 сентября 2010 года умерла их мать и супруга Л., 1961 года рождения, её смерть наступила в результате длительного лечения и неправильно установленного врачами ответчиков диагноза, поэтому истцы просили взыскать солидарно с ответчиков компенсацию морального вреда по 700000 руб. в пользу каждого истца. В ходе рассмотрения дела истцы отказались от требований к МУЗ «Районная больница» Азовского района Ростовской области, Азовскому филиалу ГУЗ «Противотуберкулезный клинический диспансер» Ростовской области, ГУЗ РОКБ, определением суда от 22 марта 2012 года отказ от иска принят судом и в этой части производство по делу прекращено. В судебном заседании представители ответчика – ГУЗ «Противотуберкулезный клинический диспансер» Ростовской области иск не признали. 22 марта 2012 года суд вынес решение, которым отказал в удовлетворении исковых требований Ломакиных. Вынося такое решение, суд руководствовался положениями ст.151 ГК РФ и исходил из того, что в действиях сотрудником ответчика отсутствует вина, поэтому исковые требования о взыскании с ответчиков компенсации морального вреда удовлетворены быть не могут. В апелляционной жалобе Ломакин Д.В., Ломакин М.В., Ломакин В.В. просят решение суда отменить, удовлетворить их исковые требования в полном объёме. При этом Ломакины ссылаются на то, что суд дал неправильную оценку заключению судебно-медицинской экспертизы, выводы которой, по мнению Ломакиных, подтверждают оказание некачественной медицинской помощи Л., наличие врачебной ошибки, неправильное лечение и непроведение в полном объёме диагностических мероприятий, повлекших смерть Л. В судебном заседании суда апелляционной инстанции Ломакин Д.В. и его представитель поддержали доводы апелляционной жалобы, просили решение суда отменить и иск удовлетворить, представители ГУЗ «Противотуберкулезный клинический диспансер» Ростовской области просили оставить решение суда без изменения. Судебная коллегия, ознакомившись с материалами дела, выслушав Ломакина Д.В., его представителя, представителей ГУЗ «Противотуберкулезный клинический диспансер» Ростовской области, заключение прокурора, полагавшего решение суда подлежащим отмене, обсудив доводы апелляционной жалобы, проверив законность судебного постановления в пределах доводов апелляционной жалобы, полагает решение суда подлежащим отмене по следующим основаниям. В соответствии со ст.151 ГК РФ, если гражданину причинен моральный вред (физические или нравственные страдания) действиями, нарушающими его личные неимущественные права либо посягающими на принадлежащие гражданину другие нематериальные блага, а также в других случаях, предусмотренных законом, суд может возложить на нарушителя обязанность денежной компенсации указанного вреда. При определении размеров компенсации морального вреда суд принимает во внимание степень вины нарушителя и иные заслуживающие внимание обстоятельства. Суд должен также учитывать степень физических и нравственных страданий, связанных с индивидуальными особенностями лица, которому причине вред. Исходя из смысла и содержания приведенной нормы закона, обстоятельствами, имеющими значение для дела по спорам о компенсации морального вреда, подлежащими установлению в судебном заседании, являются: наличие либо отсутствие виновных противоправных действий (бездействия) ответчика, наличие либо отсутствие нравственных либо физических страданий у истца, наличие либо отсутствие причинно-следственной связи между указанными действиями (бездействием) и наступившим вредом. Как следует из материалов дела, Л. с 1990 года страдала заболеванием легких, с 1995 года ей был поставлен диагноз: хронический обструктивный бронхит с бронхоэктазами в средней и нижней долях правого легкого, обострение, кровохарканье, эмфизема легких, диффузный пневмосклероз, ДН 11, хроническое легочное сердце. Ежегодно по нескольку раз в году у Л. отмечались обострения хронического заболевания легких, почти ежегодно она лечилась в стационаре. Последнее ухудшение состояния здоровья Л. началось в середине июня 2010 года, она была госпитализирована в МУЗ «Районная больница» Азовского района Ростовской области, затем в Азовский филиал «Противотуберкулезного клинического диспансера» Ростовской области, где находилась с 12 по 15 июля 2010 года, 20 июля 2010 года Л. поступила в ГУЗ «Противотуберкулезный клинический диспансер» Ростовской области, откуда переведена 11 сентября 2010 года в АРО Горбольницы №4, где 12 сентября 2010 года умерла. Заключительный диагноз, поставленный ей врачами ГУЗ «Противотуберкулезный клинический диспансер» Ростовской области 10 сентября 2010 года: основной – системный васкулит, синдром Гудпасчера, осложнения основного заболевания – синдром полиорганной недостаточности, анемия смешанного типа, сопутствующие заболевания – ХОБЛ 3ст. с бронхоэктазами, эмфизема легких, ИБС, стенокардия, ХЛСН, хронический панкреатит, хронический гастродуоденит, хронический холецистит. В соответствии с заключением судебно-медицинской экспертизы у Л. на фоне длительно существовавшего хронического обструктивного заболевания легких с бронхоэктазами и хронической легочно-сердечной недостаточностью в середине июня 2010 года начал развиваться синдром Гудпасчера, развернутая клиническая картина которого развилась к концу июля 2010 года, впоследствии у Л. нарастала почечная и легочно-сердечная недостаточность, которая и привела к наступлению смерти (л.д.253 т.1), при этом правильный диагноз возникшего у Л. синдрома Гудпасчера в лечебных учреждениях Ростовской области был установлен с запозданием, примерно через 2,5 месяца после начала его развития и лишь за три дня до наступления смерти (л.д.254 т.1). Дифференциальный диагноз между туберкулезом и иными заболеваниями должен был быть произведен в Ростовском областном противотуберкулезном диспансере, куда Л. поступила 20 июля 2010 года, тем более, что к моменту поступления Л. в это лечебное учреждение клиническая картина заболевания в значительной мере изменилась, тяжесть состояния Л., признаки поражения почек и изменения в крови не укладывались в клиническую картину диссеминированного туберкулеза легких в форме инфильтрации, никакого эффекта от противотуберкулезной терапии не отмечалось, что позволяло в значительной степени усомниться в наличии туберкулезного процесса в легких, особенности течения заболевания у Л. требовали дифференциальной диагностики между туберкулезом, опухолевым поражением легких, системными заболеваниями, для чего требовались дополнительное обследование: следовало провести диагностическую бронхоскопию, исследование мокроты, промывных вод бронхов на МБТ с помощью современных микробиологических методов (в рассматриваемом случае была исследована только мокрота и использован лишь метод Циля-Нильсена, который используется не в противотуберкулезных учреждениях, а в общей лечебной сети, в силу непонятных обстоятельств не был использован метод люминесцентной микроскопии), включая посев мокроты на жидкие питательные среды, ПЦР-диагностику, необходимо было также произвести биопсию ткани легкого во время бронхоскопического исследования, в более ранние сроки выполнить КТ органов грудной полости, в дальнейшем выполнять его в динамике, следовало раньше провести расширенное иммунологическое исследование (которое было произведено лишь 9-10 сентября 2010 года) и определение сывороточной титра анти-БМК-антител (л.д.255-257 т.1). Эксперты сделали вывод о том, что с одной стороны диагностика заболевания у Л. представляла очень большую объективную сложность, особенно на ранних этапах (вторая половина июня-первая половина июля 2010 года), когда даже заподозрить наличие синдрома Гудпасчера было невозможно. С другой стороны, клиническая картина заболевания с конца июля 2010 года явно не укладывалась в установленный диагноз инфильтративного туберкулеза легких, требовала более активного диагностического поиска, проведения дифференциальной диагностики и более раннего углубленного обследования, которое было начато лишь тогда, когда заболевание было уже слишком запущенным. Запоздалая диагностика синдрома Гудпасчера у Л. была связана, прежде всего, с объективной трудностью диагностики крайне редко встречающегося заболевания, а во вторую очередь, с недооценкой клинической картины, запоздалым началом и недостаточной полнотой обследования. Недостатки диагностики, допущенные в ходе оказания медицинской помощи Л. врачами Ростовского противотуберкулезного диспансера, являлись врачебной ошибкой, т.е. добросовестным заблуждением, которые были обусловлены недостаточно высокой квалификацией врачей и отсутствием опыта в области диагностики и лечения синдрома Гудпасчера (л.д.257 т.1). В соответствии с заключением экспертов при своевременной диагностике заболевания – в начале августа 2010 года и адекватной терапии имелись некоторые шансы на развитие ремиссии заболевания и некоторое продление жизни больной, но гарантировать это в связи с тяжестью течения у неё этого тяжелого заболевания нельзя, тем более, невозможно гарантировать сохранение её жизни. Между заболеванием синдрома Гудпасчера и наступлением смерти Л. имеется причинно-следственная связь, между действиями врачей и наступлением смерти Л. прямой причинно-следственной связи не имеется. Поскольку при своевременной диагностике и начале адекватного лечения синдрома Гудпасчера имелась некоторая вероятность некоторого продления жизни больной, следует считать, что недостатки, допущенные при оказании медицинской помощи Л. врачами Ростовского областного противотуберкулезного диспансера, явились условием, которое способствовало ускорению наступления смерти Л. (л.д.258 т.1). Давая оценку фактическим обстоятельствам дела, судебная коллегия считает, что нашло подтверждение в ходе судебного разбирательства то обстоятельство, что в результате смерти матери и супруги – Л. истцы Ломакины испытывали нравственные страдания. Давя оценку заключению судебно-медицинской экспертизы, судебная коллегия считает, что нашло подтверждение и то, что со стороны работников ГУЗ «Противотуберкулезный клинический диспансер» Ростовской области были допущены виновные противоправные действия (бездействие), которые явились условием, способствовавшим ускорению наступления смерти Л. Исходя из содержания заключения экспертизы, только на ранней стадии заболевания диагностирование синдрома Гудпасчера представляет собой объективную трудность, но развернутая клиническая картина синдрома Гудпасчера развилась у Л. к концу июля 2010 года, т.е. тогда, когда Л. уже находилась в ГУЗ «Противотуберкулезный клинический диспансер» Ростовской области, работники которого не провели дифференциальной диагностики, при том, что клиническая картина заболевания у Л. не укладывалась в симптомы диагноза, с которым она поступила в это лечебное учреждение. При этом судебная коллегия учитывает то, что ответчик не представил доказательств, подтверждающих то, что работники диспансера не знали, не должны были знать о том дополнительном обследовании, указанном в экспертном заключении, которое Л. необходимо было провести для исключения других заболеваний и своевременного и правильного диагностирования синдрома Гудпасчера, что работники диспансера не должны были проводить этого дополнительного обследования или не могли его провести в силу отсутствия соответствующего оборудования в данном лечебном учреждении и других лечебных учреждениях города, области. В тоже время в силу ст.ст.56, 57 ГПК РФ каждая сторона должна доказать те обстоятельства, на которые она ссылается как на основания своих требований и возражений, при этом обязанность представлять в суд доказательства законом возложена на стороны и лиц, участвующих в деле. Согласно п.2 ст.195 ГПК РФ суд основывает решение только на тех доказательствах, которые были исследованы в судебном заседании. Судебная коллегия считает, что вывод экспертов о том, что недостатки, допущенные при оказании медицинской помощи Л. врачами Ростовского противотуберкулезного диспансера, явились условием, которое способствовало ускорению наступления смерти Л., свидетельствует о наличии причинно-следственной связи между действиями (бездействием) работников ответчика и наступившим моральный вредом у истцов. На основании изложенного судебная коллегия считает, что в ходе судебного разбирательства по настоящему делу нашли своё подтверждение все условия, необходимые в силу приведенной выше нормы ст.151 ГК РФ для взыскания с ответчика в пользу истцов компенсации морального вреда, в связи с чем решение суда об отказе в удовлетворении исковых требований Ломакиных нельзя признать законным и обоснованным, оно подлежит отмене, а исковые требования Ломакиных о компенсации морального вреда – удовлетворению. При этом судебная коллегия не может принять во внимание ссылки представителей ответчика на малоизвестность синдрома Гудпасчера, на сложность его диагностики, поскольку данные обстоятельства судебной коллегией могут быть учтены только при определении размера денежной компенсации морального вреда, подлежащей взысканию в пользу истцов, поскольку, исходя из выводов экспертов, у работников ответчика имелась возможность своевременно установить правильный диагноз у Л., если бы они своевременно провели дифференциальную диагностику. Возможность установления правильного диагноза и в условиях ГУЗ «Противотуберкулезный клинический диспансер» Ростовской области подтверждает и то, что такой диагноз был установлен Л., но только за три дня до её смерти. Судебная коллегия также не может принять во внимание ссылки представителей ответчика на неизлечимость заболевания, от которого умерла Л., поскольку данное обстоятельство не может освободить ответчика от ответственности, т.к. действия работников ответчика способствовали ускорению наступления смерти Л., указанное обстоятельство также может быть учтено только при определении размера денежной компенсации морального вреда, подлежащей взысканию в пользу истцов. При определении размера денежной компенсации морального вреда, подлежащей взысканию в пользу истцов, судебная коллегия учитывает приведенные выше обстоятельства, степень вины ответчика, степень нравственных страданий, которые испытали истцы, полагая, что в пользу истцов должно быть взыскано по 100000 руб. Кроме того, с учетом требований ст.94, 95 ГПК РФ судебная коллегия считает необходимым взыскать с ответчика вознаграждение специалистам, принимавшим участие в проведении судебно-медицинской экспертизы, согласно их заявлениям и представленным документам. Руководствуясь ст.ст.327, 328 ГПК РФ, судебная коллегия О П Р Е Д Е Л И Л А : Решение Кировского районного суда г.Ростова-на-Дону от 22 марта 2012 года отменить, вынести новое решение, которым взыскать с ГУЗ «Противотуберкулезный клинический диспансер» Ростовской области в пользу Ломакина Дениса Васильевича компенсацию морального вреда 100000 рублей, взыскать с ГУЗ «Противотуберкулезный клинический диспансер» Ростовской области в пользу Ломакина Василия Васильевича компенсацию морального вреда 100000 рублей, взыскать с ГУЗ «Противотуберкулезный клинический диспансер» Ростовской области в пользу Ломакина Максима Васильевича компенсацию морального вреда 100000 рублей, взыскать с ГУЗ «Противотуберкулезный клинический диспансер» Ростовской области за участие в комиссионной судебно-медицинской экспертизе в пользу Б. 18681,72 руб., в пользу Ф. 18681,72 руб., в пользу Л. 7472,72 руб., в пользу З. 22418,16 руб. Председательствующий Судьи