Судья: Чижикова Л.А. Дело № 22-467/2011 г. КАССАЦИОННОЕ ОПРЕДЕЛЕНИЕ 30 марта 2011 года г. Саранск РМ Судебная коллегия по уголовным делам Верховного Суда Республики Мордовия в составе: председательствующего Колыманова А.Ф., судей: Хренкова Ю.А., Петелиной Л.Г., с участием прокурора Котковой Е.А., осужденных Дураевой Т.И., Ямашкиной Н.Б., адвоката Волкова Д.И., при секретаре Королевой Т.Г. рассмотрела в открытом судебном заседании 30 марта 2011 года в зале судебных заседаний Верховного Суда Республики Мордовия уголовное дело по кассационной жалобе осужденной Дураевой Т.И. и кассационному представлению государственного обвинителя - прокурора Краснослободского района Республики Мордовия Парамонова Н.В. на приговор Краснослободского районного суда Республики Мордовия от 16 декабря 2010 года, которым Дураева Т.И., <данные изъяты> года рождения, уроженка г. <данные изъяты>, гражданка <данные изъяты>, с <данные изъяты> образованием, работающая <данные изъяты> г. <данные изъяты>, ранее не судимая,- - осуждена по ст. 73 УК РФ условно с испытательным сроком в 2 года, с лишением права заниматься лечебной деятельностью сроком на 1 год 6 месяцев, с возложением обязанностей: в период испытательного срока не менять постоянного места жительства без уведомления специализированного государственного органа, осуществляющего исправление условно осужденного, являться для регистрации в уголовно-исполнительную инспекцию по месту жительства в сроки, установленные данным специализированным государственным органом, осуществляющим контроль за поведением условно осужденного. Ямашкина Н.Б., <данные изъяты> года рождения, уроженка д. <данные изъяты> района <данные изъяты>, гражданка <данные изъяты>, с <данные изъяты> образованием, работающая <данные изъяты> ранее не судимая,- - осуждена по ст. 73 УК РФ условно с испытательным сроком в 2 года, с лишением права заниматься медицинской деятельностью сроком на 2 года, с возложением обязанностей: в период испытательного срока не менять постоянного места жительства без уведомления специализированного государственного органа, осуществляющего исправление условно осужденного, являться для регистрации в уголовно-исполнительную инспекцию по месту жительства в сроки, установленные данным специализированным государственным органом, осуществляющим контроль за поведением условно осужденного. Приговором разрешен гражданский иск и судьба вещественных доказательств. Заслушав доклад судьи Колыманова А.Ф., объяснения осужденных Дураевой Т.И. и Ямашкиной Н.Б., адвоката Волкова Д.И. в защиту осужденной Ямашкиной Н.Б. об отмене приговора и прекращении уголовного преследования за отсутствием в их действиях состава преступления, мнение прокурора Котковой Е.А., поддержавшей доводы кассационного представления об отмене приговора в отношении Дураевой Т.И. и Ямашкиной Н.Б., судебная коллегия у с т а н о в и л а: Дураева Т.И. и Ямашкина Н.Б. осуждены за причинение смерти по неосторожности вследствие ненадлежащего исполнения своих профессиональных обязанностей. Преступление Дураевой Т.И. и Ямашкиной Н.Б. совершено в период времени с <данные изъяты> по <данные изъяты> года при проведении лечения Ч. в МУЗ «<данные изъяты> ЦРБ», расположенном по адресу: <данные изъяты>, при обстоятельствах, подробно изложенных в приговоре суда. В судебном заседании Дураева Т.И. и Ямашкина Н.Б. вину не признали. В кассационной жалобе и дополнении к ней осужденная Дураева Т.И. считает приговор подлежащим отмене, а уголовное дело прекращению, в связи с несоответствием выводов суда, изложенных в приговоре, фактическим обстоятельствам уголовного дела, установленным судом первой инстанции; нарушением уголовно-процессуального закона; неправильным применением уголовного закона и несправедливостью приговора. Указывает, что уголовное дело в ходе предварительного следствия и в суде велось с грубыми нарушениями, приговор суда считает судебной ошибкой. Суд, рассматривая уголовное дело, как и следователь Корсаков В.В. игнорировали предъявляемые ей доказательства о невиновности. Считает, что уголовное дело рассмотрено поверхностно, вопросы, которые она ставила перед экспертами, не рассматривались, либо эксперты затруднялись ответить на поставленные вопросы, причем данные обстоятельства не были отражены в протоколе судебного заседания. Судом приняты во внимание только показания потерпевшей Ч.Е., показания и представленные доказательства ее невиновности в виде медицинской литературы, согласно которой, лечение Ч. соответствовало данным методикам при данных формах болезни, суд абсолютно не принял во внимание. Отмечает, что свидетели обвинения в ходе судебного заседания показали, что лечение Ч. за время ее дежурства – было адекватным. Считает, что ее непризнание вины не может свидетельствовать об отрицательной характеристики ее личности, никакого преступления она не совершала и в гибели ребенка - Ч. невиновна. Указывает, что болезнь Ч. развивалась молниеносно, никакие записи в истории болезни не могли предотвратить наступившие последствия, фактически родители Ч. привезли в больницу сына умирать, не зная об этом. Кроме того, заключение судебной медицинской экспертизы трупа Ч. также свидетельствует об этом, где указано, что инфекционная природа заболевания неизвестной (неустановленной) этиологии, значит эксперты, не смогли установить саму причину заболевания и само заболевание, является ли оно вирусным или инфекционным, соответственно причина смерти не установлена. Считает, что она признана виновной и осуждена за то, что не установлено ни следствием, ни судом. Суд дал не правильную оценку фактическим обстоятельствам дела и не применил уголовный закон, который требовалось применить. Указывает, что вину она не признает, так как не совершала данного преступления и выполнила все возложенные на нее инструкцией должностные обязанности врача приемного отделения. Просит приговор в отношении нее отменить, уголовное дело производством прекратить за отсутствием в ее действиях состава преступления. В кассационном представлении государственный обвинитель - прокурор Краснослободского района Республики Мордовия Парамонов Н.В. считает приговор суда незаконным, в связи с нарушением уголовного, уголовно-процессуального закона, несправедливости назначенного наказания в связи с его мягкостью. Указывает на то, что суд верно квалифицировав преступные деяния осужденных, при назначении наказания вынес несправедливо мягкое наказание и недостаточно мотивировал доказанность вины Дураевой Т.И. и Ямашкиной Н.Б. в совершении ими преступления, не опровергнув в приговоре позицию осужденных о не виновности. Дураева Т.И. и Ямашкина Н.Б. вину не признали, в содеянном не раскаялись, данные обстоятельства крайне отрицательно характеризуют их как личности. Следовательно, наказание по приговору суда не может являться справедливым вследствие его мягкости. Кроме того, Ямашкиной Н.Б. суд не мотивировано назначил дополнительное наказание в виде лишения права заниматься медицинской деятельностью, тогда как в описательно мотивировочной части приговора указал на необходимость назначения ей дополнительного наказания в виде лишения права заниматься лечебной деятельностью. Просит приговор в отношении Дураевой Т.И. и Ямашкиной Н.Б. отменить, уголовное дело направить на новое судебное рассмотрение. В возражениях на кассационное представление государственного обвинителя – прокурора Краснослободского района Республики Мордовия Парамонова Н.В. адвоката Волкова Д.И. в защиту осужденной Ямашкиной Н.Б. указывает, что в приговоре нет объективного анализа доказательств, полученных в ходе следствия, также как нет и аргументированного опровержения доводов защиты. Считает, что судом допущены нарушения уголовно-процессуального закона, которые путем лишения или ограничения гарантированных уголовным процессуальным кодексом РФ прав участников уголовного судопроизводства, несоблюдения процедуры судопроизводства, повлияли на постановление законного, обоснованного и справедливого приговора. Во-первых, суд отказал в допуске в качестве защитника Ямашкиной Н.Б., наряду с адвокатом гр. Ц., который является кандидатом медицинских наук, преподавателем медицинского института, что нарушило право Ямашкиной Н.Б., гарантированное Конституцией РФ, УПК РФ. Такой отказ противоречит правовой позиции Верховного Суда РФ и Конституционного Суда РФ, которые были приведены защитой в обоснование своего ходатайства. Во-вторых, защитой было заявлено ходатайство о принятии мер в отношении прокурора с целью призвать его к порядку, в том числе обратиться к прокурору Республики Мордовия с просьбой о его замене в данном процессе. Данное ходатайство рассмотрено не было, решение по нему не принималось. В-третьих, защитой было заявлено об отводе одного из государственных обвинителей - прокурора района Парамонова Н.В., поскольку его поведение свидетельствовало о возможной его заинтересованности в исходе дела. Судом данное ходатайство было оставлено без рассмотрения, со ссылкой на то, что такое ходатайство может быть заявлено только письменно. В-четвертых, неоднократно, с прерыванием производимого защитой допроса свидетелей, право задавать вопросы предоставлялось потерпевшим. Тем самым, сбивалась логическая цепь последовательности исследования доказательств, представленных обвинением. В-пятых, о необъективности участвовавшего при рассмотрении уголовного дела государственного обвинителя. Указывает, что суд не исключил из числа доказательств заключения судебных экспертиз № В возражениях на кассационное представление государственного обвинителя – прокурора Краснослободского района Республики Мордовия Парамонова Н.В. адвоката Афанасьева С.В. в защиту осужденной Дураевой Т.И. указывает, что в судебных прениях по данному уголовному делу сторона государственного обвинения просила суд назначить именно то наказание, которое впоследствии и было назначено судом, поэтому занятая после приговора позиция об отмене приговора и направлении дела на новое судебное рассмотрение, расходится с мнением того же прокурора, который высказывал ее в суде. Считает, что судом учтены все обстоятельства смягчающие наказание, а именно то, что Дураева Т.И. положительно характеризуется по месту проживания и работы, замужем, в период проведения предварительного следствия и в ходе судебного разбирательства находилась в состоянии беременности. Кроме того, признать вину или нет – это право каждого лица, обвиняемого в совершении преступления. Дураева Т.И. вину не признала, так как считает, что она не совершала данного преступления. Просит кассационное представление государственного обвинителя – прокурора Краснослободского района Республики Мордовия Парамонова Н.В. оставить без удовлетворения. Проверив материалы дела, обсудив доводы кассационной жалобы и дополнений к ней, кассационного представления и возражений на него, судебная коллегия находит приговор в отношении Ямашкиной Н.Б. подлежащим изменению. Вина Дураевой Т.И. и Ямашкиной Н.Б. в причинении смерти Ч. по неосторожности вследствие ненадлежащего исполнения своих профессиональных обязанностей, установлена исследованными в судебном заседании и приведенными в приговоре доказательствами, которым дана надлежащая оценка. Так, из показаний потерпевшей Ч.Е. следует, что <данные изъяты> года у нее родился сын <данные изъяты>. Ребенок родился и рос здоровым, наблюдался участковым врачом - педиатром. Рекомендации участкового врача - педиатра по уходу за ребенком она выполняла. В период с <данные изъяты> по <данные изъяты> года ребенок находился на излечении в больнице с диагнозом: «<данные изъяты>» и был выписан с выздоровлением. <данные изъяты> года в вечернее время сын заболел, у него начался понос. До <данные изъяты> года понос не прекратился, температура тела ребенка в эти дни повышалась до 37,3 градусов по Цельсию. Она решила, что у сына режутся зубы, поэтому сразу же за медицинской помощью не обратилась. <данные изъяты> года утром ребенка вырвало, после чего она вызвала скорую медицинскую помощь и около <данные изъяты> часов <данные изъяты> минут работниками скорой медицинской помощи была доставлена с ребенком в приемное отделение <данные изъяты> ЦРБ. Дежурный врач больницы Дураева Т.И. в приемном отделении больницы осмотрела ее сына поверхностно - два раза нажала пальцами на живот, сделала ему назначения и направила на стационарное лечение в инфекционное отделение больницы. При этом ребенка не взвешивали. В инфекционном отделении назначения врача выполняли дежурные медицинские сестры. Вечером примерно около <данные изъяты> часов у ребенка повысилась температура тела до 38 градусов по Цельсию. Примерно в <данные изъяты> часов того же дня, дежурный врач Дураева Т.И. пришла в палату и спросила, как дела у ребенка. Она сказала врачу, что лекарства не помогают сыну и у него температура тела 38 градусов по Цельсию. Дураева Т.И. ответила, чтобы ее позвали, если будет хуже. При этом она ребенка не осматривала, не послушала, и не выяснила, сколько раз у него был понос. Сын был в памперсе, но дежурный врач Дураева Т.И. памперс не осматривала. Примерно в <данные изъяты> часов работница лаборатории забрала у сына кровь на анализ. В этот же день около <данные изъяты> часов дежурная медицинская сестра забрала у сына кал на анализ. Мочу на анализ не брали. Около <данные изъяты> часов у сына поднялась температура тела до 38, 6 градусов по Цельсию, о чем она сказала медицинской сестре, которая сделала ребенку укол с литической смесью и температура тела у сына понизилась. С обеденного времени <данные изъяты> года до утра <данные изъяты> года сын выпил примерно 800 грамм «<данные изъяты>» и «<данные изъяты>», она поила ребенка с ложечки. Жидкость сын пил охотно. Однако после каждого приема жидкость выходила у сына из организма с поносом или мочой. С момента поступления в больницу до утра <данные изъяты> года она сменила сыну семь памперсов. Понос у ее сына был днем, вечером и ночью. О наличии у сына поноса в период нахождения в инфекционном отделении больницы врач Дураева Т.И. не спрашивала. <данные изъяты> года врач Дураева Т.И. для осмотра ребенка не приходила. Примерно в <данные изъяты> часов этого же дня в палату зашла вновь заступившая на дежурство врач Ямашкина Н.Б., однако ребенка не осматривала, а только спросила, как у ребенка дела. Она пояснила Ямашкиной Н.Б., что состояние здоровья у сына не улучшилось, у ребенка слабость, он вялый, ничего не ел, лишь пил «<данные изъяты>» и «<данные изъяты>», но жидкость в организме не задерживается, сразу же выходит с поносом. Ямашкина Н.Б. сказала, что если ребенку будет хуже, ему будут капать капельники, посоветовала пить таблетки и жидкость. После этого <данные изъяты> года в течение дня Ямашкина Н.Б. для осмотра ребенка больше не приходила. За весь день ребенок выпил примерно 400 грамм «<данные изъяты>» и «<данные изъяты>». <данные изъяты> года примерно в 03 часа у сына повысилась температура тела до 38 градусов по Цельсию, о чем она сразу же сказала дежурной медицинской сестре П.Т. П.Т. дала ее сыну «<данные изъяты>», после чего температура тела у ребенка понизилась. П.Т. позвонила Ямашкиной Н.Б. и попросила прийдти осмотреть ребенка. Ямашкина Н.Б. после звонка пришла только около 06 часов и сказала, что ему нужно капать капельники и ушла. Вскоре после этого она понесла сына в процедурную, но в это время у ребенка начались судороги, медсестра П.Т. испугалась, взяла ребенка и отнесла его в реанимацию. В этот же день, примерно в <данные изъяты> час. <данные изъяты> мин., врачи ей сказали, что ее сын, несмотря на оказанную ему в отделении реанимации медицинскую помощь, умер. Показаниями потерпевшего Ч.А., из которых следует, что <данные изъяты> года у одиннадцатимесячного сына, начался понос, и повысилась температура тела. Жена предположила, что режутся зубы, поэтому за медицинской помощью сразу же не обратилась. Поскольку состояние ребенка не улучшилось, <данные изъяты> года жена обратилась за медицинской помощью и работники скорой медицинской помощи доставили жену и сына в больницу, где госпитализировали в инфекционное отделение. Он несколько раз навещал в больнице жену, которая находилась с сыном, заходил к ним в палату. Жена была сильно обеспокоена тем, что состояние здоровья сына не улучшается, у него периодически повышалась температура, понос не прекращался и сыну даже не поставили капельник. Жена говорила ему, что должного лечения врачи не осуществляют. Состояние ребенка было плохое, он был вялый. <данные изъяты> года утром сына перевели в отделение реанимации, где в этот же день вечером сын умер. <данные изъяты> года он приходил навестить в больницу жену с сыном в период с <данные изъяты> до <данные изъяты> часов и оставался с ними около 40 минут. В указанное время в палату, кроме медицинской сестры по фамилии К., никто не заходил. <данные изъяты> года он приходил в больницу примерно в обеденное время, принес и отдал жене упаковку памперсов, которые были необходимы для ребенка, поскольку, со слов жены, сыну приходится менять памперсы из-за постоянного поноса. В этот же день <данные изъяты> года он вновь приходил навестить жену и сына около <данные изъяты> часа и оставался с женой и сыном примерно до <данные изъяты> часов. В течение этого времени кроме медицинской сестры по фамилии П.Т. в палату никто не заходил. Показаниями свидетеля П.Т. медицинской сестры инфекционного отделения МУЗ «<данные изъяты> ЦРБ», пояснившей в судебном заседании, что около <данные изъяты> часов <данные изъяты> минут <данные изъяты> года в инфекционное отделение поступил одиннадцатимесячный ребенок Ч. с мамой Ч.Е. Назначения в лечении были сделаны дежурным врачом больницы Дураевой Т.И. Согласно назначениям она сделала очистительную клизму, а затем лекарственную клизму. У ребенка была повышенная температура тела. Мама ребенка жаловалась, что у него частый жидкий стул и температура тела 38 градусов по Цельсию. Для понижения температуры тела согласно назначению она дала ребенку «<данные изъяты>» и лекарственный препарат в виде раствора «<данные изъяты>» через рот. Дежурный врач Дураева Т.И. приходила в палату, где находился ребенок, один раз в тихий час. <данные изъяты> года она неоднократно заходила в палату, где находился Ч. со своей матерью, чтобы поинтересоваться состоянием ребенка. Мать ребенка говорила, что улучшений состояния ребенка не происходит, он слабеет и ничего не кушает. <данные изъяты> года она вновь заступила на дежурство с <данные изъяты> часов. Вечером этого же дня мама Ч.Е. попросила измерить у ребенка температуру тела. Измерив температуру тела у ребенка, выяснилось, что у него повышенная температура тела - 38 градусов по Цельсию. Для понижения температуры тела она дала ребенку «<данные изъяты>». В течение вечера она несколько раз заходила в палату для контроля температуры тела ребенка, которая понизилась до 37 градусов по Цельсию. Перед сном, около <данные изъяты> часов, согласно назначениям сделала Ч. укол «<данные изъяты>» с «<данные изъяты>». <данные изъяты> года около <данные изъяты> часов у Ч. повысилась температура тела до 38 градусов по Цельсию, о чем ей сказала мать ребенка. Сразу после этого она позвонила дежурному врачу Ямашкиной Н.Б. в кабинет дежурного врача и сообщила Ямашкиной Н.Б., что у ребенка температура тела 38 градусов по Цельсию и что у него расширены зрачки. Дежурный врач Ямашкина Н.Б. ответила, что придет позже. Она дала ребенку «<данные изъяты>», он успокоился и уснул. Когда Ч. проснулся, она не видела. Но жалоб от мамы больше не было. Дежурный врач Ямашкина Н.Б. пришла в <данные изъяты> часов <данные изъяты> минут и сделала новые назначения - внутривенное лечение и ушла. Примерно в <данные изъяты> часов <данные изъяты> минут, когда она налаживала капельницу в процедурном кабинете, у ребенка начались судороги - подергивались ножки. Увидев это, она немедленно позвонила дежурному врачу Ямашкиной Н.Б. На что Ямашкина Н.Б. по телефону сделала назначение - сделать укол «<данные изъяты>». Однако этого препарата в отделении не было, о чем она сказала дежурному врачу Ямашкиной Н.Б. Что ответила на это Ямашкина Н.Б., она не помнит. Когда она возвратилась вновь в процедурную, то увидела, что судороги у ребенка участились. После этого она вновь позвонила дежурному врачу Ямашкиной Н.Б. и сказала, что понесет ребенка в реанимационное отделение больницы. На что дежурная врач Ямашкина Н.Б. ей ничего не сказала. Завернув ребенка в одеяло, она совместно с санитаркой понесла Ч. в реанимационное отделение, так как посчитала, что ребенку там быстрее окажут помощь. В дверях реанимационного отделения, она столкнулась с дежурным врачом Ямашкиной Н.Б., в реанимационном отделении находились медсестры, врачей реанимационного отделения там не было, так как они приходят на работу к <данные изъяты> часам. Ребенка оставила в реанимационном отделении, а сама возвратилась на рабочее место. В первый день - <данные изъяты> года назначения лечения сделала врач Дураева Т.И., во второй день дежурства коррекции лечения Ч. не было, лечение осталось прежним. Мама ребенка высказывала жалобы на частый жидкий стул. Ребенок находился в памперсе все время, она сказала, что бы мама сняла памперс, для того чтобы проконтролировать сколько раз и какой стул у ребенка, на что мама ответила - это невозможно, так как из него все льется.. О состоянии ребенка ночью <данные изъяты> года она сама по телефону сообщила дежурному врачу. Все медицинские процедуры, которые делались ребенку, были в листе назначения. Ребенок в инфекционном отделении не взвешивался. Показаниями свидетеля К. медицинской сестры инфекционного отделения МУЗ «<данные изъяты> ЦРБ», из которых следует, что назначенное Ч. лечение выполняла она. <данные изъяты> года, заступив на дежурство, она взяла у Ч. БАК (бактериологический) - анализ на кишечную флору. В этот же день, вечером, во сколько она не помнит, у ребенка Ч.Е. поднялась температура тела, о чем она сообщила дежурному врачу Дураевой Т.И. по телефону. Дежурный врач сказала, что нужно сделать и какие препараты ему дать. После этого температура тела у Ч. спала. В этот же день, примерно в <данные изъяты> часов, точно не помнит, к ним в отделение пришла дежурный врач больницы Дураева Т.И. Она сообщила Дураевой Т.И., что температура тела у ребенка 37,3 градусов по Цельсию. После этого Дураева Т.И. зашла в палату, где находился Ч. со своей матерью. Вместе с Дураевой Т.И. она в палату не заходила. Когда Дураева Т.И. вышла, она сделала назначение: давать ребенку «<данные изъяты>» и «<данные изъяты>», после чего из отделения ушла. За время дежурства она заходила в палату, где находился Ч. со своей матерью, примерно 3-4 раза. Примерно в <данные изъяты> часа <данные изъяты> года, мать ребенка подошла к ней и сказала, что температура тела у ребенка вновь повысилась до 38 градусов по Цельсию. Она дала ребенку для приема «Нурофен», о чем дежурному врачу не сообщала. Утром <данные изъяты> года примерно в <данные изъяты> часов <данные изъяты> минут температура тела ребенка составляла 37,2 градусов по Цельсию. В <данные изъяты> часов <данные изъяты> минут Дураева Т.И. позвонила ей и спросила о состоянии ребенка. Она сказала, что у Ч. за ночь постоянно повышалась температура тела, которую она сбивала литической смесью и «Нурофеном». Также сказала, что у ребенка за ночь четыре раза был жидкий стул, и он выпил примерно 500 миллилитров «<данные изъяты>», а «<данные изъяты>» пил плохо. В <данные изъяты> часов <данные изъяты> минут Дураева Т.И. пришла в отделение, зашла в палату, где находилась Ч.Е. с ребенком, и осмотрела ребенка. Она в палату вместе с Дураевой Т.И. не заходила. В <данные изъяты> часов она ушла с дежурства. Коррекцию в лечение ребенка Дураева Т.И. не вносила. Показаниями свидетеля К.Т., фельдшера-лаборанта клинико-диагностической лаборатории МУЗ «<данные изъяты> ЦРБ», пояснившей в судебном заседании, что после поступления заявки <данные изъяты> года около <данные изъяты> часов <данные изъяты> минут, она пришла в инфекционное отделение больницы около <данные изъяты> часов и забрала у Ч. кровь из пальца на анализ. Общий анализ крови Ч. она сделала примерно в течение часа после забора крови. Гемоглобин составил 90 грамм на литр - это пониженный гемоглобин. Пониженное количество гемоглобина в крови свидетельствует о недостаточном питании клеток организма. Количество лейкоцитов составило 9200, то есть было повышенным. Повышенное количество лейкоцитов свидетельствует о наличии воспалительного процесса или инфекции в организме больного. После подсчета она выписала показатели в общий анализ крови, который сразу же положила в ячейку для инфекционного отделения, который должен был забрать работник инфекционного отделения. Кто забрал анализы, она не видела. <данные изъяты> года около <данные изъяты> часов, она вновь забирала кровь у Ч.А. для анализа. По результатам подсчетов количество лейкоцитов в крови уже составляло, на память, 25000, что свидетельствовало об активном воспалительном или инфекционном процессе в организме ребенка. Гемоглобин снизился примерно до 86 грамм на литр. Показаниями свидетеля М., медицинской сестры инфекционного отделения МУЗ «<данные изъяты> ЦРБ», о том, что <данные изъяты> года дежурный врач Ямашкина Н.Б. приходила в инфекционное отделение около <данные изъяты> часов и зашла в палату к Ч., куда она вместе с Ямашкиной Н.Б. не заходила. Когда Ямашкина Н.Б. вышла из палаты, то сказала сделать ребенку Ч. клизму с «<данные изъяты>» и ушла. После этого Ямашкина Н.Б. в отделение не приходила. Однако Ямашкина Н.Б. вскоре позвонила и спросила, сделала ли она ребенку клизму. В вечернее время того же дня Ямашкина Н.Б. снова позвонила в отделение и спросила, была ли у Ч. рвота, повышалась ли температура тела. Она ответила, что рвоты не было, а температуру тела не измеряла. Назначения врачей во время своего дежурства она выполняла. В течение дня она не менее трех раз заходила в палату, где находился ребенок со своей матерью. Мать поясняла, что ребенку лучше не становится. Никаких анализов у Ч. она не брала. Около <данные изъяты> часов этого дня она передала дежурство медсестре П.Т. Показаниями свидетеля К.Т.Н., санитарки инфекционного отделения МУЗ «<данные изъяты> ЦРБ», из которых следует, что с <данные изъяты> часов <данные изъяты> до <данные изъяты> часов <данные изъяты> <данные изъяты> года она находилась на дежурстве. Был выходной день. <данные изъяты> года с <данные изъяты> часов, то есть с начала ее дежурства, Ямашкина Н.Б. в инфекционное отделение не приходила. Врачей в инфекционном отделении вообще не видела. <данные изъяты> года около <данные изъяты> часов она заходила в палату, где находился ребенок Ч. и его мать, разносила ужин. Затем около <данные изъяты> часов <данные изъяты> минут мыла полы в указанной палате, но никого из врачей там не видела. <данные изъяты> года рано утром она уходила из отделения на несколько минут. Примерно около <данные изъяты> часов дежурная медицинская сестра отделения П.Т. взяла ребенка Ч. из палаты и понесла в процедурную, как она поняла делать капельники. Она тоже зашла в процедурную, в это время у ребенка начались судороги. Она помогла П.Т. завернуть ребенка в плед, открыла ей дверь и они вместе с ребенком побежали в больницу в реанимационное отделение. Показаниями свидетеля Т., врача - анестезиолога - реаниматолога отделения анестезиологии - реанимации и интенсивной терапии ГУЗ «<данные изъяты> <данные изъяты>», пояснившего в судебном заседании, что в <данные изъяты> года по вызову он прибыл в реанимационное отделение МУЗ «<данные изъяты> ЦРБ» к одиннадцатимесячному больному Ч. совместно с врачом инфекционистом Д. Ребенок находился в крайне тяжелом состоянии, он был вял, на осмотр не реагировал, была мраморность кожных покровов, что означает нарушение микроциркуляции и нарушение кровообращения. По прибытию он ознакомился с историей болезни Ч. Лечение, назначенное в отделении реанимации до их прибытия, было правильным. Назначенное лечение они скорректировали. В отделении реанимации лечение может изменяться быстро, исходя из состояния больного. Инфекционно-токсический шок может развиться, когда заболевание уже запущено. У маленьких детей может развиться за считанные часы. В данном случае ребенок находился в больнице на излечении третий день с диагнозом: «<данные изъяты>». Судя по истории болезни Ч., на фоне повышения температуры тела у него развились судороги, поэтому он был доставлен в реанимационное отделение. Причин развития инфекционно токсического шока бывает много, их должны были установить доктора больницы. Противошоковая терапия Ч. уже проводилась до их прибытия в больницу. Антибиотики Ч. были назначены, с чем и он и Д. согласились, так как в случае кишечной инфекции без антибактериальной терапии не обойдешься. У Ч. были признаки бактериальной инфекции, об этом свидетельствуют следующие признаки - болезнь началась с многократного жидкого стула, рвоты, повышения температуры тела. При поступлении в реанимационное отделение у ребенка стул был жидкий с прожилками крови. Прожилки крови в стуле свидетельствуют о наличии колита. Любой колит при неадекватном лечении может развиться в язвенный, если возбудитель - инфекция не лечится. Лекарственный препарат «<данные изъяты>» при лечении кишечной инфекции неэффективен, тем более что вместе с ним была назначена клизма. В настоящее время «<данные изъяты>» не лечат. Доктора больницы надлежащим образом не наблюдали ребенка, что могло быть причиной поступления Ч. в реанимационное отделение. За процессом состояния жидкости в организме ребенка должен следить дежурный доктор. На основании этих данных назначается инфузионная терапия. При кишечной инфекции, с учетом жидкого стула на протяжении нескольких дней, и если учитывать, что у ребенка постоянно повышается температура тела, то нужна инфузионная терапия. Обезвоживание организма сопровождается как судорогами, так и падением артериального давления. Это уже проявления инфекционно - токсического шока. Медицинская помощь, которая была оказана Ч. в реанимационном отделении, была адекватной. Аналогичные показания дала свидетель Д., врач - инфекционист второго детского кишечного отделения МУЗ «<данные изъяты>». Показаниями свидетеля Г., заведующего отделением анестезиологии - реанимации и интенсивной терапии МУЗ «<данные изъяты> ЦРБ», пояснившего в судебном заседании, что <данные изъяты> года, около <данные изъяты> часов <данные изъяты> минут, когда он находился дома, дежурный врач больницы Ямашкина Н.Б. по телефону сообщила ему о том, что в реанимационное отделение из инфекционного отделения переведен ребенок, как он позже узнал - Ч. в тяжелом состоянии. После этого он сразу же на автомобиле скорой медицинской помощи прибыл в больницу. В реанимационном отделении находились, медицинская сестра М.Н. и дежурный доктор Ямашкина Н.Б. Ребенок был в тяжелом состоянии, он лежал на кровати в кислородной палатке. Ребенок был вялый, адинамичен, наблюдались признаки дегидратации, токсикоз с эксикозом, у него был инфекционно-токсический шок. Для консультации были вызваны врачи больницы: педиатр Л., инфекционист О., заведующий травматологическим отделением К.Н. Примерно около <данные изъяты> часов, К.Н. выполнил ребенку венесекцию, что было необходимо для подсоединения системы для внутреннего переливания лекарственных растворов. После консультации врачей назначили лечение, но несмотря на проведенную терапию, состояние ребенка ухудшалось и были вынуждены для консультации вызвать врачей по санавиации из г. <данные изъяты>. Бригада врачей - врач - анестезиолог - реаниматолог Т. и врач - инфекционист Д. по санавиации прибыли после обеда. Осмотрев ребенка, они назначенное лечение скорректировали, назначив дополнительные препараты для борьбы с инфекционно-токсическим шоком и восполнения жидкости в организме. В этот же день вечером, несмотря на оказанную Ч. в реанимационном отделении больницы квалифицированную медицинскую помощь, Ч. умер. При адекватном лечении заболевания «<данные изъяты>» смерть больного не должна была наступить. Факт обращения в лечебное учреждение после трех дней с начала заболевания мог повлиять лишь на срок излечения. Аналогичные показания дали свидетели К.Г. - участковый педиатр МУЗ «<данные изъяты> ЦРБ», О. - заместитель главного врача по медицинской части для работы в гражданской обороне и мобилизационной работе МУЗ «<данные изъяты> ЦРБ», Л., заведующая детским отделением МУЗ «<данные изъяты> ЦРБ». Показаниями свидетеля С., заместителя руководителя Управления Федеральной службы по надзору в сфере здравоохранения и социального развития по <данные изъяты>, из которых следует, что в условиях стационара медицинская помощь больному Ч. проведена неадекватно. Необходимый объем медицинской помощи не выполнен дежурными врачами больницы - не вызван педиатр, инфекционист, для оценки тяжести больного. Состояние тяжести у больных детей оценивает не терапевт, а педиатр и в данном случае так же инфекционист, поскольку течение заболевания у детей отличается от течения заболевания у взрослого человека. Отсутствовало динамичное наблюдение за состоянием ребенка с <данные изъяты> по <данные изъяты> года, крайне поверхностно собран анамнез, не дается четкого описания стула ребенка, его количество, кратность, не произведен расчет потери жидкости ребенком, не назначены лабораторные исследования, не проведен анализ ионного состава крови, функциональных проб печени. В первый день не было общего анализа крови. Смерть ребенка наступила в результате полиорганной недостаточности, развившейся вследствие острой кишечной инфекции, тяжелого течения язвенно - некротического колита с тотальным поражением толстого кишечника. Смерть ребенка следует считать предотвратимой при условии своевременного обращения родителей за медицинской помощью и адекватной оценки врачами тяжести заболевания и своевременного проведения диагностических мероприятий и адекватного лечения. Дежурными врачами крайне поверхностно собран анамнез, не дается четкое описание стула его количество, кратность. Не сделан расчет потребления жидкости ребенком, отсутствовал контроль баланса жидкости, при поступлении ребенка в стационар. Аналогичные показания дали свидетели: Ш., судебно-медицинский эксперт отдела сложных комиссионных экспертиз ГУЗ «<данные изъяты>» Министерства здравоохранения <данные изъяты>, П.Т., заведующая кишечным детским отделением «МУЗ «Городская инфекционная клиническая больница», Б.Л., заведующая кафедрой педиатрии медицинского института ГОУВПО «МГУ им Н.П. Огарева», Л.Е., главный специалист - эксперт отдела лицензирования и медико-социальной помощи населению Управления Федеральной службы по надзору в сфере здравоохранения и социального развития по <данные изъяты>. Оглашенными в порядке ст. 281 УПК РФ показаниями свидетеля Б., заместителя главного врача по организационно - методической работе ГУЗ «<данные изъяты>», данными ею в ходе предварительного расследования, из которых следует, что смерть ребенка Ч. наступила в результате полиорганной недостаточности, развившейся вследствие острой кишечной инфекции, тяжелого течения язвенно-некротического, геморрагического колита с тотальным поражением толстого кишечника, тяжелого токсикоза с эксикозом 2-3 ст. с явлениями инфекционно-токсического шока, на фоне анемии смешанного генеза средней степени тяжести. Смерть Ч. следует считать предотвратимой при условии своевременного обращения за медицинской помощью, адекватной оценки тяжести заболевания и объективного состояния ребенка, своевременного проведения адекватных лечебно-диагностических мероприятий. Заключением судебно-медицинских экспертиз №<данные изъяты> от <данные изъяты> года, №<данные изъяты> от <данные изъяты> года, согласно выводов, которых, смерть Ч. наступила в результате полиорганной недостаточности (сердечная, дыхательная, почечная), развившейся вследствие острой кишечной инфекции: язвенно-некротического, геморрагического колита тяжелого течения с тотальным поражением толстого кишечника, эксикоза с токсикозом 2-3 ст., на фоне анемии смешанного генеза средней степени тяжести. Вина Дураевой Т.И. и Ямашкиной Н.Б. в причинении смерти Ч. по неосторожности вследствие ненадлежащего исполнения своих профессиональных обязанностей, подтверждается также показаниями свидетелей: М., Ш., К.Г., С.А., протоколами: осмотра места происшествия, осмотра предметов, выемки, очных ставок, осмотра трупа Ч., заключениями экспертиз, решением врачебной комиссии МУЗ «<данные изъяты> ЦРБ», выводами медицинских комиссий, рецензией на медицинскую карту стационарного больного №<данные изъяты> Ч., справкой комиссии Министерства здравоохранения <данные изъяты> о проведении экспертной оценки качества оказания медицинской помощи ребенку Ч., приказами, медицинской литературой, касающейся диагностики лечения кишечных инфекционных болезней у детей, которым в совокупности в приговоре дана надлежащая оценка. Не признавая свою вину в причинении смерти по неосторожности Ч. вследствие ненадлежащего исполнения своих профессиональных обязанностей, Дураева Т.И. показала, что она <данные изъяты> года произвела осмотр больного Ч. в инфекционном отделении МУЗ «<данные изъяты> ЦРБ», примерно через два часа после его поступления в стационар, в вечернее время того же дня в период с <данные изъяты> по <данные изъяты> часов и в период с <данные изъяты> часов, а также произвела осмотр больного ребенка <данные изъяты> года около <данные изъяты> часов. Указанные доводы осужденной Дураевой Т.И., суд обоснованно признал несостоятельными и приведенными ей в связи с избранной позицией защиты, поскольку они опровергаются приведенными доказательствами, а именно: показаниями потерпевших Ч.Е., Ч.А., показаниями свидетелей К.Г. и С.А., которые в указанный период находились на излечении в инфекционном отделении МУЗ «<данные изъяты> ЦРБ», протоколом очной ставки, проведенной между Ч.Е. и Дураевой Т.И., частично показаниями Дураевой Т.И. на врачебной комиссии. Не доверять показаниям потерпевшей Ч.Е. об обстоятельствах причинения смерти Ч. по неосторожности вследствие ненадлежащего исполнения Ямашкиной Н.Б. своих профессиональных обязанностей не имеется, поскольку они последовательны и объективно подтверждаются, показаниями свидетелей М., П.Т., Ш., очной ставкой между Ч.Е. и Ямашкиной Н.Б. В соответствии со ст. 307 п. 2 УПК РФ, суд привел убедительные мотивы, по которым он признал достоверными одни доказательства и отверг другие. Все заявленные сторонами ходатайства, после надлежащего обсуждения, судом должным образом разрешены. Обоснованно судом отказано в допуске в качестве защитника Ямашкиной Н.Б. Ц., поскольку близким родственником Ямашкиной Н.Б. Ц. не является, защиту Ямашкиной Н.Б. осуществлял профессиональный адвокат Волков Д.И. по соглашению и Ц. был допрошен в судебном заседании в качестве свидетеля по ходатайству стороны защиты. Доводы кассационной жалобы и возражений на кассационное представление об обвинительном уклоне суда при рассмотрении дела и постановлении приговора, нельзя признать обоснованными, поскольку из материалов дела следует, что судебное разбирательство проведено с соблюдением принципов состязательности и равноправия сторон. Проанализировав приведенные и иные исследованные в судебном заседании доказательства в их совокупности, суд правильно установил фактические обстоятельства дела и обоснованно квалифицировал действия Дураевой Т.И. и Ямашкиной Н.Б. по ст. 109 ч. 2 УК РФ, как причинение смерти по неосторожности вследствие ненадлежащего исполнения ими своих профессиональных обязанностей. Наказание Дураевой Т.И. и Ямашкиной Н.Б. назначено в соответствии с требованиями ст. ст. 6, 60 УК РФ, с учетом всех обстоятельств, влияющих на назначение наказания. Назначенное Дураевой Т.И. и Ямашкиной Н.Б. наказание является справедливым, соразмерным ими содеянному и оснований для признания его чрезмерно мягким, как о том ставится вопрос в кассационном представлении, не имеется.. Выводы суда о виновности Дураевой Т.И. и Ямашкиной Н.Б., квалификации их действий и наказании в приговоре надлежаще мотивированы. Вместе с тем, мотивировав в описательно-мотивировочной части приговора необходимость назначения Дураевой Т.И. и Ямашкиной Н.Б. дополнительного наказания в виде лишения права заниматься лечебной деятельностью, суд в резолютивной части приговора необоснованно назначил Ямашкиной Н.Б. дополнительное наказание в виде лишения права заниматься медицинской деятельностью, чем ухудшил положение Ямашкиной Н.Б. Указанное нарушение подлежит устранению судом кассационной инстанции. Гражданские иски и судьба вещественных доказательств разрешены судом в соответствии с требованиями закона. Каких-либо нарушений уголовного, уголовно-процессуального законов, влекущих отмену приговора, при производстве по делу не допущено. Оснований для отмены приговора в отношении Дураевой Т.И. и Ямашкиной Н.Б., как о том ставятся вопросы в кассационной жалобе и кассационном представлении, не имеется. На основании изложенного, руководствуясь ст. ст. 378, 387, 388 УПК РФ, судебная коллегия о п р е д е л и л а: Приговор Краснослободского районного суда Республики Мордовия от 16 декабря 2010 года в отношении Ямашкиной Н.Б. изменить. Считать Ямашкину Н.Б. лишенной права заниматься лечебной деятельностью. В остальном этот же приговор в отношении Ямашкиной Н.Б. и Дураевой Т.И. оставить без изменения, кассационную жалобу осужденной Дураевой Т.И., кассационное представление государственного обвинителя - прокурора Краснослободского района Республики Мордовия Парамонова Н.В. - без удовлетворения. Председательствующий А.Ф. Колыманов Судьи ФИО3 Л.Г. Петелина
<данные изъяты>, № <данные изъяты>, в производстве, которых принимали участие врачи Л.А. и
П.Т., которые не являются экспертами. Кроме того, в данных заключениях не приведено обоснование, со ссылкой на конкретную базу, по каким признакам они отграничили аутоиммунную этиологию кишечного заболевания Ч., на что указали предыдущие эксперты М. и П. Отмечает, что вывод о виновности Дураевой Т.И. и Ямашкиной Н.Б. суд обосновал, в том числе, оглашенными в судебном заседании, показаниями Ямашкиной Н.Б., данными ею в ходе предварительного следствия. При этом суд проигнорировал возражения защиты против оглашения со ссылкой на то обстоятельство, что эти показания, были даны при допросе Ямашкиной Н.Б., в качестве свидетеля и перед дачей этих показаний она была предупреждена об уголовной ответственности за дачу ложных показаний. Судом не приведено обоснование производства допроса всех экспертов, принимавших участие в производстве комиссионных экспертиз. Указывает, что суд неосновательно отказал в производстве повторной комиссионной экспертизы, о чем просила защита, хотя имеющееся в материалах заключение комиссионной экспертизы противоречит первоначальному экспертному заключению. И эти противоречия в ходе судебных заседаний устранены не были. Кроме того, в материалах дела нет ни одного аргументированного довода, который можно было бы рассматривать в качестве доказательства с учетом требований уголовно-процессуального закона и на основании которого можно было бы устанавливать наличие или отсутствие обстоятельств, подлежащих доказыванию по уголовному делу. В частности, ни одним доказательством не подтверждена прямая причинная связь между действиями (или бездействием) врача Ямашкиной Н.Б. и наступившими последствиями в виде смерти больного Ч. Просит приговор Краснослободского районного суда Республики Мордовия от 16 декабря 2010 года отменить, уголовное преследование в отношении Ямашкиной Н.Б. прекратить за отсутствием в ее действиях состава преступления.