Дело № 1-19/2011 г. ПРИГОВОР Именем Российской Федерации г. Оса 10 марта 2011 года Осинский районный суд Пермского края в составе: председательствующего судьи Коробейникова С.А., при секретаре Устиновой Е.М, с участием: государственного обвинителя прокурора Осинского района Петухова Р.А., защитника: адвоката Ткаченко В.З., действующего на основании ордера № 005356 и предъявившего удостоверение № 1823, представителя потерпевшей Б., подсудимой С., рассмотрев в открытом судебном заседании уголовное дело по обвинению: С., родившейся ДД.ММ.ГГГГ в <адрес>, гражданки Российской Федерации, проживающей по адресу: <адрес>, работающей: МУ «<данные изъяты>», врач-акушер-гинеколог, имеющей высшее образование, не замужем, не судимой, в совершении преступления, предусмотренного ч.2 ст. 109 УК РФ, У С Т А Н О В И Л: 11.08.2010 г., около 10 час. 10 мин., в манипуляционной <данные изъяты> по адресу: <адрес>, врач акушер-гинеколог гинекологического отделения муниципального учреждения «<данные изъяты>» С., назначенная на данную должность приказом № 591-л от 04.08.2010 г., начала производство медицинской операции по искусственному прерыванию беременности пациентке К. В ходе операции С., действуя небрежно, не получив из имеющейся медицинской документации сведений об анатомических особенностях строения организма пациентки, произвела перфорацию матки (сквозное механическое повреждение ее стенки) с повреждением стенки тонкой кишки. Прекратив производство искусственного прерывания беременности С. диагностировала повреждение стенки матки, затем информировала К. о необходимости оперативного хирургического вмешательства для ушивания перфорационного отверстия. Согласие К. было дано. 11.08.2010 г., около 12 час. 10 мин., в операционном блоке <данные изъяты> С., не получив консультации врача-хирурга на предмет возможного повреждения иных, кроме матки, внутренних органов К. и не пригласив его для полноценного осмотра кишечника и решения вопроса о дренировании брюшной полости, приступила к операции по ушиванию перфорационного отверстия матки. В ходе этой операции С. произвела ушивание перфорационного отверстия матки. После чего, С., действуя небрежно, не предвидя возможности повреждения стенки тонкой кишки одновременно с повреждением стенки матки при производстве искусственного прерывания беременности и возможности развития неблагоприятных для жизни и здоровья К. последствий от повреждения тонкого кишечника, имея возможность по сложившимся обстоятельствам и в связи с наличием специального медицинского образования, квалификации и опыта работы в области акушерства и гинекологии, в том числе по экстренной помощи, предполагать наличие такого повреждения, без должной осмотрительности и внимательности, некачественно произвела ревизию органов брюшной полости К., в результате чего не выявила и не диагностировала повреждение стенки тонкой кишки. После производства операции К. была переведена в гинекологическое отделение <данные изъяты> под наблюдение лечащего врача - акушера-гинеколога С. В период нахождения К. в гинекологическом отделении с 11.08.2010 по 13.08.2010 г. врач акушер-гинеколог С. являясь лечащим врачом К., обязанная в соответствии со ст. 58 «Основ законодательства Российской Федерации об охране здоровья граждан» утвержденных ВС РФ 22.07.1993 N 5487-1, организовать своевременное и квалифицированное обследование и лечение пациента и нести ответственность за недобросовестное исполнение своих профессиональных обязанностей, имея возможность по сложившимся обстоятельствам и в связи с наличием специального медицинского образования, квалификации и опыта работы в области акушерства и гинекологии, в том числе по экстренной помощи, предполагать развитие неблагоприятного исхода для здоровья К., не пригласила для осмотра и консультации пациентки врача-хирурга, а 13.08.2010 г. в дневное и вечернее время не провела осмотра К., не назначила производство необходимых анализов, недооценила тяжесть состояния больной и динамику клинико-лабораторных данных. В указанный период времени у К. развился разлитой фиброзно-гнойный перитонит и сепсис при явлениях ДВС синдрома и нарастающей полиорганной недостаточности. После ухудшения состояния больной повреждение тонкого кишечника было диагностирована, проведено оперативное хирургическое вмешательство, повреждение тонкого кишечника ушито. В результате ненадлежащего исполнения своих профессиональных обязанностей С. К. причинена перфорация матки (сквозное механическое повреждение ее стенки) с повреждением стенки тонкой кишки, повлекшие за собой развитие разлитого фиброзно-гнойного перитонита и сепсиса при явлениях ДВС синдрома и нарастающей полиорганной недостаточности. Данная травма квалифицируется как тяжкий вред здоровью по признаку опасности для жизни и повлекла смерть К. 14.08.2010 около 4 час. 50 мин.. Подсудимая С. вину в совершении преступления признала частично, в силу права, предоставленного ст. 51 Конституции РФ, от дачи показаний отказалась, суду пояснила, что сожалеет о случившемся, для неё это трагедия, приносит свои извинения представителю потерпевшей. Из оглашенных в соответствии с требованиями УПК РФ показаний С., данных на предварительном следствии, следует, что К. поступила 11.08.2010 г в 9 час.55 мин. в гинекологическое отделение на медицинский аборт. Перед проведением мед. аборта женщина осмотрена на кресле, было установлено расположение матки кзади, увеличение матки до 9-10 недель беременности, шейка матки регидная, рубцово изменена. Медицинский аборт делается практически "вслепую", под контролем своих тактильных ощущений. При наличии 4-х родов - стенка матки мягкая, загиб матки кзади, в шейке матки после лечения развиваются рубцовые изменения в цервикальном канале, поэтому при расширении цервикального канала испытывала затруднения при введении расширителей Гегара, что может способствовать перфорации матки. С трудом удалось расширить цервикальный канал до №10, однако для проведения вакуум - аспирации пришлось использовать наконечник от вакуум-экскохлеатора № 9. Она сделала две тракциии при очередном введении наконечника в полость матки почувствовала "провал", отключила вакуум-экскохлеатор и удалила наконечник из полости матки. Возникло подозрение о перфорации матки. Для достоверности проверила зондом, зонд по каналу ушел за пределы матки. Для осмотра пригласила зав. отделением П., окончательный диагноз о перфорации матки был установлен совместно с зав. отделением П. после ее осмотра и подтвержден пункцией через задний свод влагалища (исключили внутреннее кровотечение). После этого К. была предложена операция по ушиванию перфорационного отверстия на матке. Около 12 часов женщина переведена в операционную. Оперировала она с зав. отделением П., врач-анестезиолог БВА. Использовали надлобковый разрез (по Пфанненштилю). Подозрение на ранение внутренних органов не возникло, т.к. не использовались влекущие и режущие инструменты (крнцанг, кюретка), которыми и бывают ранения органов брюшной полости. На операции в брюшной полости обнаружено небольшое количество крови, т.к. не было ранения крупных сосудов. На передней стенке матки чуть выше внутреннего зева рана около 1 см., через это отверстие удалено содержимое из полости матки, произведено иссечение краев раны, рана ушита. По просьбе женщины сделана стерилизация (перевязка труб). При осмотре органов брюшной полости повреждений не обнаружено (не было соответствующего выпота, запаха кишечного содержимого; не смотря на то, что от перфорации до начала операции прошло почти 2 часа), поэтому объем операции не был расширен и не приглашен хирург. Операция была завершена ушиванием матки и брюшной полости. Дренаж не поставлен, т.к. повреждение было в пределах малого таза. После операции женщина переведена в гинекологическое отделение, назначены антибиотики широкого спектра действия с целью профилактики гнойно-септических осложнений. В первые сутки состояние женщины не вызывало опасений: температура тела в пределах 37,2-37,0, пульс и артериальное давление в пределах нормы, стабильно, диурез достаточный, живот умеренно болезненный, интенсивность болей не нарастала. Прослушивалась вялая перистальтика, что нормально в послеоперационном периоде при экстренной операции, когда нет подготовки желудочно-кишечного тракта развивается парез кишечника, симптомов раздражения брюшины не было. Назначено было лечение пареза кишечника. В 15.00.12.08.10 г. пациентка осмотрена зав. отделением П., рекомендовано продолжать лечение пареза кишечника, сделать УЗИ малого таза. По результату УЗИ создалось впечатление о формировании гематометры (скопление крови в полости матки) из-за загиба матки кзади затруднен отток из полости матки, поэтому у женщины не было выделений из влагалища, как это должно было быть. Формирование гематометры может вызвать вздутие живота и усиление болей. Общий анализ крови не показывал септического состояния. Вечером, 12. 08.2010 года больная осмотрена ею на дежурстве: температура тела 37,2, пульс в норме, интенсивность болей не нарастала, перистальтика вялая (прослушивалась), симптомов раздражения брюшины не было. Ночью больная спала. С больной постоянно был контакт. 13.08.10г. на обходе объективного ухудшения в состоянии больной не было, боли не носили нарастающего и схваткообразного характера, локализовались в нижнем отделе живота, живот доступен пальпации, симптомов раздражения брюшины не было (клиника послеоперационного периода для 2-х суток адекватна). Назначенное лечение проводилось в полном объеме. Вину в предъявленном обвинении признает частично, так как 13.08.2010 года закончила рабочий день в 16 часов, поэтому в вечернее время К. она осмотреть не могла, так как ушла на выходной, женщина оставлена под наблюдение дежурного врача. Пришла на дежурство только лишь 15.08.10г. и узнала о смерти женщины, что явилось полной неожиданностью и повергло ее в шок. Развитие перитонита и смерть женщины за такой короткий промежуток времени была не объяснима, фактически смерть наступила на 3-й сутки. Женщина не оставалась без наблюдения, постоянно была в контакте, назначенное лечение получала полностью, оперативное лечение проведено: диагностирована перфорация матки непосредственно сразу, проведено ушивание стенки матки. На 3-й сутки после реанимационных мероприятий проведена повторная операция по ушиванию раны кишечника. В течении 2-х суток не было характерных клинических проявлений, перитонита и септических осложнений, а именно: повышения температуры выше 38 градусов, выраженной тахикардии, выраженной одышки, лейкоцитоза, стойкого пареза кишечника, перитонеальных симптомов. Все это говорит об атипичном течении заболевания, в результате чего развился молниеносный сепсис. Проанализировав ведение больной, обратилась к литературным данным, считаю, что небрежности, халатности и предубежденности в отношении больной с моей стороны не было. И мед. аборт и последующие операции были проведены в соответствии с планом операций и мед. показаниями. Перфорация матки могла произойти вследствие того, что пациентка в анамнезе имела четверо родов, особое расположение матки (загиб кзади), рубцовые изменения шейки матки, была астеничного телосложения, а отсутствие септической клиники говорит об очень сильно сниженном иммунитете (что и привело в конечном итоге к атипичному течению заболевания). Вина С. доказана показаниями представителя потерпевшей, свидетелей, другими материалами уголовного дела. Представитель потерпевшей Б., показала, что К. является ее родной сестрой, у нее на иждивении находились 3 несовершеннолетних детей, в настоящее время над ними оформлена опека и попечительство. От К. в ходе телефонного разговора 11.08.10 узнала, что она попала в больницу, разговаривала с ней 13.08.10, К. пояснила, что сильно болит живот, но начала понемногу ходить. О смерти Допрошенная в качестве свидетеля КВА, показала, что 11.08.10 утром К. позвонила ей и попросила приехать домой, сказала, что она идет на операцию в <данные изъяты> больницу по женской линии. Около 16 час. она приехала в г. Оса, сразу пришла к К. в больницу, та находилась в гинекологическом отделении, была после наркоза. На следующий вечер К. звонила и пожаловалась на сильные боли в животе. Утром 12.08.10 она также звонила К., телефон не отвечал 14.08.10 г. ей с сотового телефона К. позвонила какая-то женщина и сказала, что К. умерла. Смертью К. ей причинены огромные нравственные страдания, желает, что виновные в смерти матери понесли строгую ответственность. Свидетель Н., суду показала, что К. являлась ее соседкой. В начале двадцатых чисел августа 2010 года К. легла в больницу. К. не сказала ей по каким причинам она ложится в больницу. В августе 2010 года, в пятницу, она пришла в гости в палату к К., они общались. В ходе разговора К. сказала, что у Свидетель З., суду показала, что К. ее знакомая. 10.08.10, вечером, к ней в гости пришла К., пояснила, что ее кладут в больницу, поскольку обнаружили полипы. В четверг, 12.08.10 она звонила, пояснила, что ее прооперировали, отходит наркоз. 13.08.10 около 17 час. она пришла к К., в больницу, она находилась в неплохом настроении, пожаловалась на боли в животе, была бледной, попросила купить обезболивающее. Видела, как разносили ужин: омлет и рисовую кашу. К. отказалась от омлета, рисовую кашу сказала, что возможно поест. Съела 1-2 ложки рисовой каши и попросила унести тарелку. При ней К. не вставала, попросила подать судно, чтобы помочиться. После того, как К. помочилась, она увидела, что моча была коричневого цвета. После того, как она унесла тарелку, то начала мыть ложку. В это время К. стошнило чем-то жидким зеленоватого цвета. Она помогла вытереться К.. Свидетель Р., показала, что К. являлась ее знакомой. В середине августа 2010 г., ей позвонила дочь К. - КВА, пояснив, что К. лежит в <данные изъяты> и ей проткнули матку и сделали операцию. В пятницу, 13.08.10 г., около 9 час. утра, она пришла в гинекологическое отделение к К., спросила у К. как ее самочувствие. Та ответила, что плохо, кушать не хочет, пояснила, что у нее сильно болит живот, газы не отходят, постоянно гладила себе живот. К. тяжело дышала, была бледной. К. пояснила, что к ней никто не подходит, о ее самочувствии врачебный персонал детально не справляется. К. пояснила, что доктор «пошла вслепую и проткнула матку». На следующий день я узнала, что К. умерла в больнице. Свидетель Л., показала, что она работала с К., 12 августа 2010 года около 10 часов она пришла навестить К. в гинекологическое отделение. В ходе разговора с К., она спросила, что случилось, К. ответила, что проткнули матку в женской консультации и зашили сразу же, а затем отправили в отделение на операцию, сказали, что там закончат. В ходе разговора К. гладила все время живот, разговаривала с трудом, стиснув зубы, она видела, что ей очень больно. К. пояснила, что болит весь живот, а не только низ живота. К. сказала, что ночью она очень сильно кричала, просила о помощи, но к ней никто не подошел. Свидетель М., показала, что 11.08.2010 г. в дообеденное время, для медицинского аборта обратилась К.. Операцию по медицинскому аборту делала С.. При работе с наконечником на отсосе (вакуумный аспиратор) С. сказала, что перфорировала матку, пояснила, что зашло слишком глубоко, почувствовала провал. Затем С. ушла за заведующей отделением П., вернулись они вместе. Посмотрели, решили сделать операцию, перевели больную в операционный блок. Из оглашенных в соответствии с требованиями УПК РФ показаний ПТ. (л.д. 120-122), следует, что о случае смерти пациентки К. ей известно по результатам разбора этого случая и после изучения медицинской документации. К. поступила в <данные изъяты> 11.08.10 для производства медицинского прерывания беременности, была осмотрена ординатором С., легла на операцию. В ходе операции С. перфорировала матку К. Со слов С. она перфорировала матку наконечником вакуум аспиратора, она пояснила, что входила с трудом, а затем провалилась. На тот момент было диагностировано только повреждение матки. После перфорации матки К. была произведена операция в составе оперирующего хирурга С., хирурга ассистента П. В ходе операции перфорационное отверстие в матке было обнаружено и ушито, после чего была произведена ревизия кишечника, повреждений на нем С. и П. не обнаружили. На стадии оперативного вмешательства ответственным за принятые решения, тактику операции и исход является оперирующий хирург, то есть в данном случае С. Хирург-ассистент является второй головой, вторыми глазами, «советчиком», но не несет ответственности за принятые оперирующим хирургом решения. После операции больная в удовлетворительном состоянии была переведена в гинекологическое отделение, где наблюдалась до 22 час. 13.08.10. К. проводилось обезболивание, антибактериальная и инфузионная терапия. Лечащим врачом была С. Именно она отвечала за тактику назначенного и проведенного лечения и состояние больной. Лечение проводилось в соответствующем объеме и было, в основном, верным. На ее взгляд, в период нахождения К. 12-13.08.10 в больнице лечащий врач могла обратить внимание на брюшную полость пациентки (повышение палочек в общем анализе крови), в том числе прибегнуть к консультации хирурга, сделать УЗИ брюшной полости. Этого сделано не было. К недостаткам можно отнести и то, что не был назначен общий анализ крови утром 13.08.10 г. Явные признаки перитонита появились лишь к вечеру 13.08.10, незамедлительно был сделан обзорный снимок брюшной полости, дежурный врач П. проконсультировалась с хирургом, они провели совместный осмотр, выявив симптомы раздражения брюшины пришли к выводу о перитоните от повреждения кишечника. В экстренном порядке больная была прооперирована, однако на фоне проводимой терапии наступила смерть пациентки. На вопрос кто является ответственным за состояние больной в период после проведения первой лапаротомии, ответила что лечащий врач С. На вопрос согласна ли с утверждением о том, что качественно выполненная ревизия кишечника при проведении первичной лапаротомии позволяла диагностировать повреждение тонкого кишечника, ответила, что согласна с таким утверждением. На вопрос считает ли, что после проведения первичной лапаротомии лечащим врачом была недооценена тяжесть состояния больной и динамика клинико-лабораторных данных, что привело к запоздалой диагностике перитонита, пояснила, что согласна. Свидетель БВА суду показал, что 13.08.2010 г. около 22 час. 30 мин. в реанимационное отделение для подготовки к экстренной операции в связи с подозрением на разлитой перитонит спустили пациентку К.. Она была осмотрена, установлено, что сознание ясное, контакту доступна, температура выше нормы, давление низкое, кожные покровы бледные, живот напряжен, вздут, перистальтика не прослушивается (через фонендоскоп). Он помнил, что несколько дней назад у нее была перфорация матки, поэтому сразу выставил диагноз «разлитой перитонит». Была показана экстренная операция. Оперирующим хирургом была БН., ассистентом П.. Операция закончилась на фоне критического состояния больной. После операции для продолжения лечения в 2 час. 25 мин. К. была переведена в реанимацию, где ей провозилась антибактериальная терапия и инфузионная терапия. Динамика состояния больной прогрессивно ухудшалась на фоне проводимого лечения ввиду запущенности сепсиса. Около 4 час. 40 мин. произошла остановка сердца, проводилась реанимационные мероприятия, в том числе дефибрилляция, вводился адреналин и пр. Ввиду реактивной фазы септического шока лечение оказалось неэффективным, пациентка скончалась 14.04.2010 г. Свидетель БН. суду показала, что 13.08.2010 г. она заступила на смену как дежурный хирург в <данные изъяты>. Около 22 часов ее пригласила на консультацию дежурный гинеколог П., пояснила, что у одной из стационарных пациенток проблемы с брюшной полостью. Она провела осмотр больной. В ходе осмотра выявила жалобы на боли по всему животу, жалобы на тошноту и рвоту, с ее слов установлено, что боли появились 12.08., но усилились 13.08., газы у нее не отходят. Общее состояние больной было тяжелым, были симптомы перитонита. П. предоставила обзорный снимок брюшной полости. Посмотрев снимок, она установила, что присутствуют уровни жидкости в тонком кишечнике. По результатам осмотра ею был установлен диагноз - повреждение полого органа (кишечника), разлитой перитонит. Она пришла к выводу, что необходимо проведение экстренной операции по осмотру брюшной полости и устранению перитонита. К. была переведена в реанимационное отделение для подготовки к операции. Больная в 00 час. 05 мин. переведена в операционный блок для оперативного лечения, введен наркоз. В 00 час. 25 мин. началась операция. Диагноз перед началом операции - ятрогенное (причиненное врачом) повреждение тонкого кишечника, разлитой каловый перитонит. Был проведен разрез по средней линии от пупка вверх и вниз. При ревизии (осмотре) брюшной полости было видно большое количество кишечного содержимого с гноем, петли всего кишечника, сальника, желудок, брюшная стенка покрыта фибрином, тонкий кишечник раздут, стенка его утолщена, корень брыжейки отечный, на нем кровоизлияния, большой сальник пропитан гноем. Проведен осмотр органов брюшной полости, кишечника. На тонкой кишке было обнаружено поперечное перфорационное отверстие, из этого отверстия выходило кишечное содержимое. После ушивания и очистки брюшной полости был повторно проведен тщательный осмотр всего кишечника, других повреждений на нем не обнаружено. Брюшная полость ушита наглухо, введен дренаж, произведено ушивание раны. Из операционного блока К. была переведена в реанимационное отделение. Перфорационное повреждение стенки точного кишечника, причинено при операции по искусственному прерыванию беременности. Возможно было обнаружить повреждение кишечника при проведении первичной лапаротомии при тщательном обследовании кишечника, хирург такое повреждение мог обнаружить при его присутствии на данной операции. Свидетель П. показала, что 11.08.2010 г., около обеда она находилась в родильном отделении, к ней подошла ординатор гинекологического отделения С. и пояснила, что при медаборте у нее возникло подозрение на то, что она во время манипуляции перфорировала пациентке К. матку. С. пояснила, что К. был введен наконечник вакуум-аспиратора № 9, после чего она почувствовала «провал», т.е. видимо почувствовала прокол. После совместного со С. осмотра пациентки стало очевидно, что совершена перфорация матки. Операцию по ушиванию перфорационного отверстия в матке начали в 12 час. в следующем составе: хирург - С., ассистент - она. С. сделал разрез брюшной стенки. При осмотре матки на передней ее стенке обнаружили перфоративное отверстие, кровоточащее необильно. После окончания медаборта проведено иссечение краев раны и ее ушивание. После чего ей и С. проведена ревизия (осмотр) кишечника. Весь кишечник из брюшной полости не доставали. С. разводила петли кишечника, никаких кровоизлияний и ран на кишечнике не обнаружили, также не было кишечного содержимого и характерного запаха кишечника. На следующий день - 12.08.2010 г. она видела больную два раза, примерно в 12 часов, подходила к К., та пожаловалась на боли внизу живота. При осмотре была установлена болезненность внизу живота, поддутый кишечник, температура и пульс были в норме, перистальтика кишечника вялая. Она рекомендовала С. сделать УЗИ органов малого таза. Около 16 час. она и С. сделали К. УЗИ органов малого таза. Оно показало, что полость матки расширена и в ней находится жидкость (кровь). С. поставила диагноз гематометра - жидкость в матке. Они предположили, что боли в животе возникли именно из-за жидкости. Анализы также не давали поводов для беспокойства или для возможности диагностирования перитонита. 13.08.10 она смотрела К. днем до обеда по просьбе санитарки. К. пояснила, что вздутие не проходит, хотя пояснила, что ночь спала, может вставать. Она измерила пульс, он был в пределах 100. Она вновь предположила, что плохо разрешается парез кишечника, решила подождать еще 1-2 суток без принятия каких-либо серьезных решений.. С. была лечащим врачом, ее смена заканчивалась в 16 час. 15 мин., после чего она ушла домой. В этот же день вечером, около 20 час. она зашла в палату к К.. Ее состояние резко ухудшилось. С ее слов ухудшение произошло после 18 час, а после обеда в этот день была рвота. Были налицо признаки перитонита. К. был сделан обзорный снимок брюшной полости. Были признаки кишечной непроходимости. Приняли решение перевести К. в реанимацию и впоследствии провести экстренную операцию. Операцию начали в 00 час. 15 мин. 14.08.10 в следующем составе: хирург -БН., ассистент - она. БН. провела разрез живота, была вскрыта брюшная полость. В ней находилось жидкое содержимое желто-зеленого цвета, которое было удалено. После этого БН. нашла дефект тонкого кишечника недалеко от матки. Он находился не на виду, в петлях. БН. произвела ушивание дефекта, произведено ушивание брюшной полости. Около 4 час. 30 мин. после проведения безрезультатных реанимационных мероприятий была констатирована смерть К.. Прокол стенки матки и тонкого кишечника произведен при производстве медаборта. При ревизии кишечника на первой операции не обнаружили прокола, возможно из-за небольшого его размера, к тому же характерный запах содержимого кишечника и само содержимое в брюшной полости отсутствовали. Это не давало оснований беспокоиться за повреждение кишечника. Диагностика была затруднительной ввиду атипичного течения перитонита и отсутствие жалоб больной. Лекарственный препарат «Эспумизан» применяется для уменьшения вздутия кишечника, улучшения состояния, уменьшает газообразование, не является обезболивающим средством. В больнице данного препарата нет, поэтому его не используют. Препараты, которые назначались лечащим врачом К. являются обезболивающими, противовоспалительными, уменьшают газообразование. Вина С. доказана материалами дела: - протокол принятия устного заявления Б., из которого следует, что она просит привлечь к уголовной ответственности виновных по факту смерти ее сестры К. в <данные изъяты>. (л.д. 2) - заключение эксперта № 203 от 15.09.2010 г., из которого следует, что смерть К. наступила в результате перфорации стенки матки с повреждением подвздошной кишки, развитием разлитого фиброзно-гнойного перитонита, сепсиса, ДВС синдрома. (л.д. 10-19); Протоколом ЛКК по разбору случая материнской смертности К. от 18.08.2010 года, в котором зафиксированы результаты проведенного собрания, указано, что рассмотрены документы, указаны замечания по ведению: не диагностированное вовремя повреждение кишечника при операции по поводу перфорации матки, недооценка тяжести состояния больной в послеоперационном периоде. Сделан вывод: смерть больной К. следует считать предотвратимой при своевременной диагностике повреждения кишечника (л.д.67-69), - заключение комиссии экспертов № 467 от 08.11.2010г., из которого следует, что смерть К. наступила от перфорация матки (сквозное механическое повреждение ее стенки) с повреждением стенки тонкой кишки, возникшей в ходе операции медаборта, повлекшие за собой развитие разлитого фиброзно-гнойного перитонита и сепсиса при явлениях ДВС синдрома и нарастающей полиорганной недостаточности. Данная травма квалифицируется как тяжкий вред здоровью по признаку опасности для жизни и повлекла смерть К. 14.08.2010 около 4 час. 50 мин. Анализ представленных медицинских документов показывает, что при лечении больной после перфорации матки (перфорация сама по себе является дефектом оказания медицинской помощи) были допущены недостатки, которые не позволили изменить негативный характер течения возникших осложнений: при ревизии органов брюшной полости не было обнаружено повреждение стенки тонкой кишки; в послеоперационном период недооценены тяжесть состояния больной и динамика клинико-лабораторных данных, что повлекло за собой запоздалую диагностику перитонита и, как следствие, позднее принятие решения о необходимости повторного оперативного вмешательства на органах брюшной полости. Между дефектами оказания медцинской помощи К. и наступлением ее смерти имеется прямая причинно-следственная связь. Сложность диагностики повреждения стенки тонкой кишки, на этапе ушивания перфорации стенки матки, могла быть обусловлена небольшим размером повреждения, отсутствием содержимого кишечника в брюшной полости, отсутствием реакции тканей на травму и т.д. Однако качественно выполненная ревизия кишечника, при настороженности оперирующих врачей (в плане возможного повреждения кишечника при перфорации матки) позволяла выявить повреждение кишечника при проведении первичной лапаротомии. (л.д. 89-99). Протокола разбора случая материнской смертности в МУ «<данные изъяты>» К. 14.08.2010 года от 03.09.2010 года, в котором указано, что в результате разбора комиссией выявлены следующие недостатки в оказании медицинской помощи: 1. При проведении операции медицинского аборта следовало выбрать иной метод обезболивания. 2. На операцию следовало вызвать хирурга для полноценного осмотра кишечника и решении вопроса о дренировании брюшной полости.3. Послеоперационный период следовало вести совместно с хирургом. Это позволило бы диагностировать ранение кишечника в более ранние сроки4. Действия хиругра и реаниматолога расценены как адекватные. Однако, принятые меры явились поздними, положительного эффекта дать не могли (л.д.103-106), - протокол осмотра предметов, из которого следует, что осмотрен и (л.д. 137-138) - вещественное доказательство CD - диск, который хранится в комнате для хранения вещественных доказательств Осинского МРСО. (л.д. 181); Анализируя собранные по делу доказательства как в отдельности, так и в совокупности, суд считает, что вина С. в совершении инкриминируемого ей преступления нашла свое подтверждение. Суд считает правдивыми показания свидетелей КВА, Н., З., Р., Л., их показания не противоречивы, обстоятельны, последовательны. Суд считает правдивыми показания представителя потерпевшего Б., её показания не противоречивы, подтверждаются установленными по делу обстоятельствами. Суд считает правдивыми показания свидетелей БН., БВА, П., оглашенные показания ПТ., их показания достаточно подробны, детализированы и обстоятельны, оснований для оговора подсудимой у них не имеется. У суда нет оснований не доверять показаниям указанных лиц. У суда нет оснований сомневаться в достоверности сведений, правильности выводов, изложенных в заключении эксперта № 203 от 16.08.2010 года, протоколе ЛЛК от 18.08.2010 года, заключении экспертизы № 467 от 12.10.-08.11.2010 года, протоколе разбора случая материнской смертности от 03.09.2010 года, имеющиеся в них выводы и изложенные обстоятельства не противоречивы, мотивированы, основаны на исследовании необходимых медицинских сведений. Квалификация лиц, сделавших выводы в указанных документах, не вызывает у участников процесса сомнений относительно достаточной профессиональной подготовки. Доводы стороны защиты относительно того, что потерпевшая К. своими действиями не позволила врачам своевременно распознать признаки имевшихся у неё повреждений, смазала картину болезни, что помешало правильному диагностированию заболевания, выводы специалистов сделаны без учета того, что К. принимала обезболивающее и лекарственный препарат «Эспумизан», суд считает не состоятельными. Так, свидетель Н. показала, что 13.08.2010 года, около 17 часов приходила к К. в больницу, по просьбе К. приобрела ей «Эспумизан», вид у К. был болезненный, она была бледная, беспокойная, ей было тяжело. Свидетель З. показала, что 13.08.2010 года, после тихого часа пришла к К. в больницу, К. жаловалась на боли в животе, просила купить обезболивающее. Р. показала, что К. просила купить «Эспумизан», говорила, что газы не отходят, болит живот. Свидетель П. показала, что она и С. осматривали К., пришли к выводу о том, что боли внизу живота у К. из-за крови в матке, вздутие живота после операции - парез кишечника. К. было назначено лечение. При этом П. пояснила, что «Эспумизан» положительно влияет на уменьшение газообразования, нормализует работу кишечника. Осматривая представленные в деле документы, суд принимает во внимание следующие обстоятельства: 12.08.2010 года больная осматривалась лечащим врачом С., зав отделением, лечение дополнено но-шпой, прозерином и церукалом для разрешения пареза кишечника (л.д.68). Данные обстоятельства свидетельствуют о том, что К. приобретались 13.08.2010 года лекарственные препараты, аналогичные по своим свойствам и показаниям тем лекарственным препаратам, которые были показаны врачом. Не имеется доказательств того, что К. принимала принесенные её знакомыми, лекарства. Вместе с тем, суду не представлено доказательств того, что в результате приема лекарств, аналогичных по своим свойствам и показаниям с теми лекарствами, которые были показаны врачом, изменилась симптоматика заболевания, что делало невозможным определение наличия реальной картины болезни. Кроме того, суд учитывает, что лекарственные препараты К. приносили знакомые во второй половине дня 13.08.2010 года, когда её состояние уже начало ухудшаться. О данных обстоятельствах свидетельствуют показания свидетелей, описывающих внешнее состояние К., которую они видели 13.08.2010 года. При этом 12 и 13 августа 2010 года К. осматривалась врачами, жалобы К. были аналогичны как 12, так и 13 августа 2010 года. Свидетель БН. суду показала, что её специализацией является патология брюшной полости, если бы её пригласили для консультации, то можно было диагностировать наличие перитонита в более ранние сроки. При указанных обстоятельствах, суд считает обоснованными выводы экспертов относительно того обстоятельства, что при лечении больной после перфорации матки были допущены недостатки, которые не позволили изменить негативный характер течения возникших осложнений: при ревизии органов брюшной полости не было обнаружено повреждение стенки тонкой кишки; в послеоперационный период недооценены тяжесть состояния больной и динамика клинико-лабораторных данных, что повлекло за собой запоздалую диагностику перитонита и, как следствие, позднее принятие решения о необходимости повторного оперативного вмешательства на органах брюшной полости. Между дефектами оказания медицинской помощи К. и наступлением ее смерти имеется прямая причинно-следственная связь. Однако качественно выполненная ревизия кишечника, при настороженности оперирующих врачей (в плане возможного повреждения кишечника при перфорации матки) позволяла выявить повреждение кишечника при проведении первичной лапаротомии. В результате указанных недостатков наступила смерть потерпевшей К.. Обстоятельств, которые не смогли бы позволить С. привлечь к участию в проведении первичной операции, последующей диагностики, специалиста (хирурга), не имеется. Доказательств обратного суду не представлено. Указанные выше обстоятельства, выводы специалистов, свидетельствуют о ненадлежащем исполнении С. своих профессиональных обязанностей. С., понимая и осознавая, что ею произведена перфорация матки К., не проявила должной предусмотрительности, внимательности при проведении ревизии кишечника К., не являясь специалистом в области патологии брюшной полости, не привлекла для проведения операции хирурга, в последствии, при диагностике и определении лечения К., не обратилась за помощью, либо консультацией к другим специалистам. Суд считает, что собранными доказательствами вина С. доказана, за содеянное она подлежит наказанию. Действия подсудимой С. суд квалифицирует по ч.2 ст. 109 УК РФ как причинение смерти по неосторожности вследствие ненадлежащего исполнения своих профессиональных обязанностей. При назначении наказания суд учитывает, что ранее С. не судима, совершила впервые преступление средней тяжести по неосторожности, характеризуется положительно по месту работы и месту жительства. Смягчающими ответственность подсудимой обстоятельствами суд признает раскаяние подсудимой. Отягчающих наказание обстоятельств суд не усматривает. Учитывая обстоятельства совершенного преступления, оснований для применения ст. 64 УК РФ суд не усматривает, установленные по делу смягчающие вину обстоятельства исключительными признаны быть не могут. При назначении наказания суд учитывает обстоятельства совершенного преступления, степень общественной опасности совершенного преступления, наличие смягчающих и отсутствие отягчающих вину обстоятельств, личность подсудимой, её отношение к содеянному, материальное и семейное положение, то, что подсудимая работает, то есть выполняет социально полезные функции, и приходит к выводу, что исправление и перевоспитание подсудимой возможны без изоляции его от общества и наказание возможно назначить в виде лишения свободы с применением ст. 73 УК РФ - условно. Учитывая, что совершение преступления стало возможным вследствие ненадлежащего исполнения С. своих профессиональных обязанностей, суд считает, что должно быть назначено дополнительное наказание в виде лишения права заниматься медицинской деятельностью, связанной с проведением оперативного лечения. Гражданский иск не заявлен, разрешению не подлежит. На основании изложенного и руководствуясь ст. 307-309 УПК РФ, суд, П Р И Г О В О Р И Л: С. признать виновной в совершении преступления, предусмотренного ч.2 ст. 109 УК РФ и назначить ей наказание в виде ОДНОГО ГОДА ШЕСТИ МЕСЯЦЕВ лишения свободы, с лишением права заниматься медицинской деятельностью, связанной с оперативным лечением, сроком на 2 года. В силу ст. 73 УК РФ осуждение к лишению свободы считать условным с испытательным сроком на ДВА года. В период условного осуждения суд обязывает С. периодически, один раз в месяц, являться для регистрации в орган, ведающий исполнением приговора, не менять без уведомления указанного органа место жительства. Меру пресечения до вступления приговора в законную силу оставить без изменения. Приговор может быть обжалован в кассационном порядке в Пермский краевой суд в течение 10 суток со дня его провозглашения с подачей жалобы через Осинский районный суд, подсудимым в тот же срок с момента получения копии приговора. Подсудимый вправе ходатайствовать о рассмотрении дела в суде кассационной инстанции с его участием. Судья: С.А. Коробейников.
К. узнала от ее дочери КВА. Считает, что действия врачей были неквалифицированными и халатными, привели к ее смерти, при должном уровне осмотрительности и профессионализме можно было избежать смерти К.. Считает, что виновный должен быть лишен права заниматься данной деятельностью.
К. являлась ее мамой. В настоящее время опека и попечительства в отношении КАА., КНА. оформлена на БИ., мужа её родней тети Б..
нее болит живот, постоянно образуются газы, и поэтому она попросила приобрести ей лекарственные средства, рассказала, что за день до ее прихода ей была сделана операция, после проведенной операции, у нее ухудшилось самочувствие. К. не поясняла, в связи с чем ей проведена операция. Внешне К. выглядела очень плохо, она была очень бледной, взгляд болезненный, видно, что она испытывает боли. При ней К. не вставала с кровати, только на минутку присела, но ввиду того, что ей стало больно, опять легла. На следующий день около 10 часов, то есть в субботу медсестра сказала, что около 05 часов в этот день К. стало хуже, К. направили в реанимацию, и она скончалась в реанимационном отделении <данные изъяты>.
прослушан CD-диск с записью разговора С., Б. В
ходе разговора С. поясняет, что она делала операцию медаборта
К. произвела перфорацию матки, вследствие чего развился
перитонит и наступила смерть К.