Дело №2-1250/11
Р Е Ш Е Н И Е
И М Е Н Е М Р О С С И Й С К О Й Ф Е Д Е Р А Ц И И
7 ноября 2011 года Левобережный районный суд города Воронежа
в составе:
Председательствующего судьи Ятленко Н.В.
при секретаре Лукьяненко В.И.
с участием адвокатов Тишкова А.И.
Климовой А.С.
Климовой Л.Е.
рассмотрев в открытом судебном заседании гражданское дело по иску Воронова С.И. к Шубину С.А. о признании недействительным договора дарения, признании недействительной записи в Едином государственном реестре прав на недвижимое имущество и сделок с ним и погашении записи,
установил:
Воронов С.И. обратился с иском к Шубину С.А. о признании недействительным договора дарения ? доли квартиры <адрес> от ДД.ММ.ГГГГ, а также о признании недействительной записи в Едином государственном реестре прав на недвижимое имущество и сделок с ним и погашении записи о переходе права собственности по оспариваемому договору.
Свои исковые требования истец обосновал тем, что при оформлении оспариваемого договора он был обманут ответчиком и его матерью, введен ими в заблуждение, что произошло на фоне его болезненного состояния, обусловленного перенесенным инсультом. В связи с этим, вместо осуществления своего намерения оформить на ответчика завещание на спорное имущество, заключил с ним договор дарения спорного имущества. В результате сделки нарушены его конституционные права быть собственником части квартиры и он просит признать данный договор недействительным, возвратить стороны в первоначальное положение, а запись в Едином государственном реестре прав на недвижимое имущество и сделок с ним о переходе права собственности по спорному договору признать недействительной и погасить.
В последующем истец уточнил свои требования, дополнительно сославшись в качестве оснований на то, что спорная следка является ничтожной, поскольку противоречит закону, а именно ч.1 ст. 572 ГК РФ, которая, по мнению истца, исключает возможность отчуждения доли в праве общей долевой собственности на квартиру. Кроме того, указал также и то, что в период оформления спорного договора состояние его здоровья было тяжелым, с 31 мая по 10 декабря 2004 года он проходил освидетельствование во МСЭ по результатам которого был признан инвалидом 2 группы 3 степени бессрочно и нетрудоспособным, а, следовательно, сделка была совершена при стечении тяжелых обстоятельств, связанных с заболеванием, которое лишало его возможности понимать значение своих действий и руководить ими. Обман со стороны ответчика и его матери относительно существа заключаемого договора имел место в период обострения его заболевания. Он полагал, что ответчик и сестра уговаривают его подписать завещание на имя ответчика, речь о заключении договора дарения не шла и заключать его он не намеревался. О том, что совершено дарение он узнал случайно лишь в январе 2011 года, когда стал оформлять документы на субсидии по оплате жилья и у него потребовали документы о праве собственности на квартиру. Экземпляра договора дарения он не получал при его заключении, считал, что совершил завещание.
В судебном заседании истец поддержал заявленные требования по изложенным основаниям, настаивал на их удовлетворении.
Представляющий интересы истца адвокат Тишков А.И. поддержал требования своего доверителя по вышеназванным основаниям.
Ответчик Шубин С.А. заявленных к нему исковых требований не признал, считает их необоснованными и не подлежащими удовлетворению. Просил применить срок исковой давности, который, согласно ст.181 ГК РФ по требованию о применении последствий недействительности ничтожной сделки составляет три года и его следует исчислять со дня, когда началось исполнение оспариваемой сделки.
Относительно обстоятельств заключения спорного договора пояснил, что истец является ему дядей по матери. Весной 2004г. дядя сам принял решение подарить ему свою часть квартиры. Мотивы, по которым дядя принял такое решение дядя с ним не обсуждал. Он обсуждал это со своей матерью – бабушкой ответчика и сестрой - Шубиной Н.И., которая приходится матерью ответчику. Насколько ему известно, такое решение было принято дядей втайне от жены, для того, чтобы его часть ей не досталась, поскольку они часто скандалили, общих детей не имели и дядя не хотел оставлять квартиру ее детям, хотел, чтобы квартира осталась в семье. С 2004г. с его стороны никаких претензий не было, все проблемы начались в 2011г., когда, видимо, его жена узнала о сделке. Он это от нее скрывал и даже когда они ехали на сделку, он говорил, что не желает, чтобы его жене стало об этом известно. Однако, чем бы не руководствовался дядя, он добровольно подарил ответчику свою часть квартиры. Какой –либо спешки при этом не было, сделано это было не срочно, никто истца не торопил. Они несколько раз обращались в УФРС и узнавали какие документы необходимо подготовить, потом собирали необходимые документы. Сделку решили оформлять в ГУЮ именно потому, что это государственное учреждение и они ему больше доверяли.
При оформлении сделки они присутствовали оба и регистратор истцу разъяснял все последствия и даже спрашивал действительно ли они совершают договор дарения, не выплачивались ли дяде деньги, не было ли принуждения и истец отвечал, что именно дарит квартиру, а денег с племянника не берет. Текст договора был прочитан регистратором вслух, также его дали и им прочитать. Все о сути договора подробно разъяснялось и истец был со всем согласен. В договоре дарения они предусмотрели, что истец и бабушка сохраняют право пользования жилым помещением, хотя истец и проживал у жены. Ни он сам ни мать не принуждали истца дарить квартиру. Отказываться от этого он также не стал и имел намерение принять в дар предлагаемую часть квартиры, поскольку нуждался в жилье, на тот период проживал в однокомнатной квартире площадью 22 кв.м. составом семьи из 5 человек. Истец имел ввиду именно договор дарения и о завещании вообще не было разговора, никаких-либо условий при оформлении договора дарения не оговаривалось. Истец, конечно же, знал, что теперь он является собственником квартиры, поскольку он постоянно делает там ремонт и поддерживает квартиру в порядке, оплачивает все платежи и налоги. После подписания договора он ключи от квартиры у дяди не забирал, поскольку у него ключи имелись, их ему бабушка передала ранее. После сделки истец продолжал пользоваться квартирой как и раньше, он не препятствует ему в этом. В 2009г. истец почти весь год жил в квартире, сейчас приходит ночевать, когда с женой поссорится.
В период заключения договора дядя чувствовал себя нормально, работал вместе с его отцом сторожем, хотя и неофициально. Он забирал его с работы, когда они поехали подписывать договор дарения.
Представитель ответчика адвокат Климова А.С. суду пояснила, что полностью поддерживает пояснения ответчика по иску и те возражения, которые в письменном виде приобщены к материалам дела, считает иск необоснованным и просит суд отказать в его удовлетворении в полном объеме. Полагает, что сделка не противоречит нормам закона, все существенные условия договора соблюдены, прошла госрегистрация, договор подписан сторонами лично, нотариального удостоверения договора не требуется. Истцом не представлено никаких доказательств в обоснование заявленных требований. Кроме того, истцом пропущен срок исковой давности, а потому в удовлетворении иска следует отказать по этой причине.
Третье лицо - Шубина Н.И. суду пояснила, что иском брата она не согласна, поскольку договор дарения был оформлен исключительно по его инициативе, он первым сказал матери, что желает подарить квартиру ответчику, так как его жена планировала занять эту квартиру после смерти матери, с чем брат был не согласен, хотел исключить такую возможность. Воронов С.И. сказал, что хочет подарить свою часть квартиры своему племяннику Сергею, поскольку у них всегда были хорошие отношения, он является крестным отцом ответчика, они всегда помогали истцу, давали деньги ему на лечение, квартплату оплачивали, хотя изначально квартира была приватизирована на брата и мать. Потом мать свою часть подарила ей и она прописалась в квартире, так как мать пожилой человек и за ней требуется постоянный уход.
Истец на момент оформления договора был совершенно вменяемым человеком, работал сторожем вместе с ее мужем, сам изъявил желание подарить квартиру и всегда знал о том, что уже не является собственником. Брат говорил, что желает именно подарить квартиру, а не оформить завещание, поскольку считал, что договор дарения жена не сможет оспорить, просил никому не говорить о сделке. Они с женой постоянно ругались, общих детей у них не было, а дочь его жены проживает в стесненных условиях и нуждается в жилье, поэтому сейчас и возник этот спор в суде, видимо, жена истца узнала о договоре дарения, она и ей звонила по телефону, угрожала и сказала, что прожила в истцом 27 лет и намерена что-то от него поиметь, а если не получится, то они (родственники) его должны забрать к себе, но они и не возражают против его проживания в квартире, никто ему препятствий не чинит.
Она присутствовала при заключении спорной сделки и утверждает, что все последствия сделки истцу разъяснялись, он подтвердил свое желание подарить часть квартиры, говорил, что не получает за это деньги, дарит крестнику, сам подписал договор и понимал все последствия. Полагает, что сейчас данная проблема и судебное дело возникло из-за жены брата, которая узнала о сделке.
Представитель Шубиной Н.И. Климова Л.Е. суду пояснила, что не согласна с заявленными истцом требованиями, полностью поддерживает пояснения и письменные возражения ответчика и 3-его лица на иск. Полагает, что истцом положены в основание иска два противоречащих обстоятельства, доводы надуманы, а потому требования не подлежат удовлетворению. Кроме того, истцом пропущен срок исковой давности, что является самостоятельным основанием для отказа в удовлетворении иска.
Представитель Управления Росреестра Подковыркина И.Ю. пояснила в судебном заседании, что не согласна с заявленными требованиями, считает их необоснованными и не подлежащими удовлетворению. Относительно оформления сделки пояснила, что существует определенный порядок: к регистратору приглашаются стороны по договору, устанавливается их личность, выясняется их отношение к сделке, разъясняются ее последствия. Если у регистратора возникают какие-либо сомнения, то он может удалить из кабинета одаряемого и побеседовать с дарителем, дополнительно разъяснить ему все последствия сделки. Если и после этого остаются сомнения, то регистратор может вообще не регистрировать сделку или перенести ее на другую дату. После подписания договора он проходит регистрацию и затем стороны могут получить свои экземпляры договора со штампом о регистрации и одаряемый зарегистрировать свое право собственности. При этом так же отбираются заявления о регистрации сделки, о регистрации перехода права собственности, о прекращении права собственности. При регистрации сделки регистратор в обязательном порядке разъясняет сторонам все последствия сделки, это обязательное условие регистрации, но протокол проведения сделки не ведется, это нигде не отражается и ничем не предусмотрено. Договор – это соглашение сторон, и если он подписан, то это свидетельствует о том, что он прочитан, осознан и понятен.
Третье лицо – Воронова Е.Е., мать истца, в судебное заседание не явилась, о времени и месте слушания дела уведомлена надлежащим образом, представила заявление в котором просила рассматривать дело в ее отсутствие и выразила свое несогласие с заявленным иском, указала, что сын по своему желанию подарил свою долю в квартире племяннику, чтобы она не досталась чужим внукам(лд.95, 183). Суд считает возможным рассмотреть дело в ее отсутствие.
Суд, выслушав в стороны и их представителей, допросив свидетелей и изучив материалы дела – не находит оснований для удовлетворения исковых требований в связи с нижеследующим.
Как следует из искового заявления, а также из пояснений истца и его представителя в судебном заседании – истец обосновал свои требования тем, что спорный договор – противоречит требованиям законодательства, а именно ч.1 ст. 572 ГК РФ, которая, по мнению истца, исключает возможность отчуждения доли в праве общей долевой собственности на квартиру, а также в связи с тем, что сделка была совершена в период, когда он, по состоянию своего здоровья, не был способен понимать значения своих действий и руководить ими, что стало причиной стечения тяжелых обстоятельств, в связи с которыми он и заключил сделку и, кроме того, сделку он совершил под влиянием заблуждения, причем, заблуждался он под влиянием обмана со стороны ответчика и его матери, полагая, что подписывает завещание, но не договор дарения.
Таким образом, перечисленные стороной истца основания заявленных исковых требований условно можно разделить на три группы, это – несоответствие сделки закону, а именно ч.1 ст.572 ГК РФ, а также двух групп оснований, которые явно конфликтуют друг с другом, поскольку каждое из них исключая другое – либо сделка совершена лицом, которое по состоянию своего здоровья, было неспособно понимать значения своих действий и руководить ими, а, следовательно, сделка совершена с пороком воли, либо лицо, совершающее сделку понимало значение своих действий и могло ими руководить, но совершило сделку под влиянием заблуждения. При этом, обман стороны по сделке является внешним субъективным фактором, формирующим порок воли, лица, совершающего сделку и не позволяющим прийти к выводу о заблуждении данного лица, без оказания на него данного внешнего воздействия. Таким образом, доводы истца о наличии обмана со стороны ответчика, выразившиеся в убеждении истца в том, что совершается завещание, а не дарение необходимо подтвердить доказательствами наличия умысла со стороны ответчика на обман истца, совершения ответчиком каких-либо действий, направленных на обман истца относительно сути совершаемой сделки, в то время как наличие заблуждения истца должно подтверждаться доказательствами, подтверждающими соответствующее волеизъявление истца, совершение им действий, указывающих на его стремление на совершение именно завещания. Стечение тяжелых жизненных обстоятельств, связанных с наличием у истца заболевания и обусловившего вынужденный характер спорного договора – также указывает на наличие волеизъявление истца совершить сделку, пусть и под влиянием внешних обстоятельств, то есть кабальную, но шаг осознанный, волевой. Данное основание также противоречит такому основанию заявленных требований, как совершение сделки лицом, состояние здоровья которого лишало его возможности понимать значение своих действий и руководить ими.
Однако, поскольку истец и его представитель ссылались на все вышеуказанные основания при оспаривании договора дарения, суд определял все вышеуказанные обстоятельства в качестве предмета доказывания, предлагая истцу представить соответствующие доказательства, разъясняя при этом, что в соответствии со ст. 56 ГПК РФ каждая сторона должна представить суду доказательства в обоснование заявленных требований либо возражений.
Оценивая представленные истцом доказательства в подтверждение довода о том, что сделка была для него кабальной, совершенной при стечении тяжелых жизненных обстоятельств, связанных с перенесенным заболеванием и при ее совершении истец находился в таком состоянии, когда он не был способен понимать значение своих действий и руководить ими, суд исходит из следующего.
В соответствии со ст.177 ГК РФ сделка, совершенная гражданином, хотя и дееспособным, но находившимся в момент ее совершения в таком состоянии, когда он не был способен понимать значение своих действий или руководить ими, может быть признана судом недействительной по иску этого гражданина либо иных лиц, чьи права или охраняемые законом интересы нарушены в результате ее совершения.
Необходимым условием оспаривания сделки по данному основанию является доказанность того, что в момент совершения сделки лицо находилось в таком состоянии, когда оно не было способно понимать значение своих действий или руководить ими. Причины указанного состояния могут быть различными, в том числе и та на которую ссылался истец – последствия перенесенного им ранее инсульта, то есть наличие у него заболевания.
В обоснование указанных доводов истец указал, что впервые он перенес инсульт в 1987г. В 1999г. у него случился повторный инсульт, а в 2004г. было ухудшение состояния здоровья, зрение ухудшилось.
В подтверждение представил выписку из амбулаторной карты поликлиники №18 (лд.10) согласно которой истец наблюдается в поликлинике № 18 с 1987года, по поводу перенесенного острого нарушения мозгового кровообращения. С 1987 г. является инвалидом 2 группы. Повторное ОНМК перенес в 1999г. С 1999 года инвалидность назначена бессрочно. В течение 2003-2004 г. самочувствие ухудшалось и в мае 2004г. был направлен на освидетельствование во МСЭ, на усиление группы инвалидности. Был освидетельствован во МСЭ 31.05- 10.12.2004г. и был признан инвалидом 2 группы 3 степени бессрочно. Постоянно наблюдается у невролога поликлиники № 18 (ДЗ: ЦВБ.ДЭП 2-3. Последствия перенесенных ОНМК от 1987 и 1999г. в бассейне средней мозговой артерии, плегия в левой кисти и парез в левой руке), кардиолога (ДЗ: ХИБС. Кардиосклероз атеросклеротический НК1), эндокринолога (ДЗ: хронический аутоиммунный тиреоидит. Киста правой доли щитовидной железы), терапевта (ДЗ:хронический холецистопанкреатит, хронический гастрит, гипертоническая болезнь 2, риск 4). Стационарное лечение не получает с 1999 года (отказывается).
Сведения о вышеуказанных заболеваниях истца содержатся также в представленной им справке поликлиники №18(лд.119), а также в данных осмотра истца в консультативном отделе Воронежского областного клинического центра от 26.12.2003 года, куда обращался по поводу жалоб на головную боль(лд.120).
Из копии справки об инвалидности усматривается, истец является инвалидом 2 гр.3 ст. бессрочно по причине общего заболевания(лд.11).
Однако, оценка степени влияния имеющихся у истца заболеваний, на его способность понимать значение совершаемых им действий и руководить ими в момент заключения спорного договора не может быть дана без участия в исследовании данного вопроса специалистов в области судебной медицинской или психиатрической экспертизы, в силу специфики вопроса и необходимости обладания специальными познаниями этих областях.
Также, без учета мнения специалистов в области судебной медицины невозможно определить степень тяжести состояния здоровья истца на момент подписания договора и возможность его влияния на волеизъявление истца при подписании договора в случае, если было бы установлено, что при заключении договора истец понимал значение своих действий и мог ими руководить, но в силу имеющегося заболевания совершил сделку вынуждено, на невыгодных для себя условиях, что в силу положений ст. 179 ГК РФ является самостоятельным основанием для признании сделки недействительной.
Однако, от истребования медицинской документации истец в присутствии своего представителя отказался, как и от проведения ее экспертного исследования (лд.102, 145, 151).
При этом, в письменных пояснениях по иску представитель истца указывает на то, что сделка совершалась когда истец находился в болезненном состоянии и не мог оценить юридическое значение того, что с ним происходило. При этом он ссылается на справку Воронежского областного психиатрического диспансера о том, что истец состоит под наблюдением с диагнозом – органическое расстройство личности(лд.174,191).
Сам истец в начале разбирательства по делу отрицал наличие у него психического заболевания. В судебном заседании, состоявшемся 7 сентября 2011 года истец пояснил суду, что он не состоит на учете в психоневрологическом диспансере и не утверждает, что не понимал значение своих действий при совершении спорной сделки, просто он считал, что оформляет завещание, а не дарение(лд.102).
В судебном заседании состоявшемся 5 октября 2011 года истец уже заявил, что состоит на учете в психоневрологическом диспансере, а его представитель просил запросить справку из диспансера(лд.142,145). При этом истец продолжал заявлять, что не утверждает, что нездоров психически, ходатайствовать о проведении экспертизы своего состояния не намерен.
Судом был сделан запрос областной психоневрологический диспансер и, из поступившей по запросу информации, суду стало известно о том, что истец обратился в диспансер за консультативной помощью 12 сентября 2011 года – то есть в период рассмотрения в суде настоящего иска(лд.174,181) и поставлен под наблюдение с диагнозом – органическое расстройство личности.
Однако, ни истец ни его представитель не ходатайствовали перед судом о проведении по делу судебно-медицинской либо психиатрической экспертизы для исследования вопроса о том, находился ли истец в момент совершения сделки (октябрь 2004 года) в состоянии, при котором он не был способен понимать значение своих действий и руководить ими.
Из пояснений ответчика, третьего лица – Шубиной Н.И., а также свидетеля Шубина Г.А. усматривается, что истец всегда был адекватен, в период совершения спорной сделки работал сторожем без оформления трудового договора, он много читает, любит смотреть исторические фильмы Свидетель Шубин Г.А. пояснил, что помогал истцу с выбором видеомагнитофона.
Сам истец пояснил суду, что раньше он много читал, любит произведения Чейза, ему так же нравится Симонов. После болезни читать стал мало, поскольку ухудшилось зрение, да и просто лень(лд.151).
Таким образом, судом было установлено, что истец страдал заболеваниями, связанными с перенесенными инсультами, ему была установлена группа инвалидности, однако, доказательств, подтверждающих, что имеющиеся у истца заболевания привели его в состояние при котором он не понимал значения своих действий в момент подписания спорного договора истцом представлено не было, а потому для договор дарения от 13 октября 2004 года не может быть признан недействительным по основаниям, предусмотренными ст.177 ГК РФ.
Рассматривая заявленные требования о признании договора дарения недействительным в связи с тем, что данный договор был заключен истцом под влиянием заблуждения, имеющего существенное значение под влиянием обмана, вынужденно, вследствие стечения тяжелых обстоятельств, на крайне невыгодных для себя условиях – суд исходит из следующего.
Согласно ст. 178 ГК РФ сделка, совершенная под влиянием заблуждения, имеющего существенное значение, может быть признана судом недействительной по иску стороны, действовавшей под влиянием заблуждения.
Существенное значение имеет заблуждение относительно природы сделки либо тождества или таких качеств ее предмета, которые значительно снижают возможности его использования по назначению. Заблуждение относительно мотивов сделки не имеет существенного значения.
Таким образом, обстоятельства, служащие основаниями для признания сделки недействительной, следует отличать от причин возникновения заблуждения. Для оспаривания сделки последние не имеют какого-либо значения. Заблуждение может быть результатом собственных ошибочных представлений заблуждавшегося, может возникнуть под воздействием поведения контрагента или действий третьих лиц, а также любых внешних обстоятельств. Важно лишь, чтобы не было преднамеренного, виновного введения лица в заблуждение, т.е. обмана, поскольку в этом случае сделка должна квалифицироваться по ст. 179 ГК РФ, согласно которой сделка, совершенная под влиянием обмана, насилия, угрозы, злонамеренного соглашения представителя одной стороны с другой стороной, а также сделка, которую лицо было вынуждено совершить вследствие стечения тяжелых обстоятельств на крайне невыгодных для себя условиях, чем другая сторона воспользовалась (кабальная сделка), может быть признана судом недействительной по иску потерпевшего.
Таким образом, обман, предполагает совершение сделки в результате преднамеренного, виновного введения лица в заблуждение.
Истцом в ходе разбирательства дела не было представлено доказательств, подтверждающих, что, совершая сделку, он заблуждался, что совершал ее под влиянием обмана со стороны ответчика либо был вынужден ее заключить на крайне невыгодных для себя условиях, ввиду своего болезненного состояния.
Из материалов дела, пояснений сторон усматривается, что в спорной квартире истец зарегистрирован с 1984 года (лд. 5, 12). Вместе с ним, на момент возникновения настоящего спора в квартире также зарегистрированы его мать – Воронова Е.Е. и сестра – Шубина Н.И.
В феврале 1995 года истец принял участие в приватизации спорной квартиры и приватизировал ее вместе с матерью – Вороновой Е.Е. по ? доли каждый(лд.72, 73).
В сентябре 1995 года мать истца подарила свою часть спорной квартиры дочери – Шубиной Н.И., сестре истца и матери ответчика по делу(лд.71,93,94).
На основании спорного договора дарения от ДД.ММ.ГГГГ истец подарил свою долю квартиры своему племяннику, ответчику по настоящему делу Шубину С.А.(лд.15).
При этом, говоря о том, что, совершая вышеназванную сделку, он заблуждался, истец указывает, что полагал, что оформляет завещание.
И ответчик, и его мать – Шубина Н.И. в своих пояснениях, и мать истца – Воронова Е.Е. в ее заявлении суду, утверждали, что инициатором заключения спорной сделки был именно истец, который фактически в квартире не проживал, да и не проживает, проживает с женой в ее квартире, с которой совместных детей не имеет и отношения с которой складываются не самым лучшим образом, имеют место скандалы. Иногда, поругавшись с женой, истец возвращается в спорную квартиру, какое-то время проживает там, а затем, помирившись, возвращается к жене. Именно указанные обстоятельства, а также и то, что совместных детей у истца с женой не имеется и побудили его заключить с ответчиком договор дарения доли в спорной квартире. Выбор пал именно на ответчика, поскольку он в тот период жилья не имел, а также еще и потому, что собственником второй половины в спорной квартире являлась мать ответчика. Отношения у сторон были самые доброжелательные, ответчик приходится истцу крестником. Желая исключить возможность жены распоряжаться его долей квартиры, создавая тем самым конфликтную ситуацию с родственниками – истец и решил подарить ее своему крестнику, племяннику. Какого-либо воздействия на него, уговоров, а тем более угроз, запугивания и т.п. со стороны племянника не было.
Указанные обстоятельства также нашли свое подтверждение при допросе свидетеля Шубина Г.А., пояснившего, что Воронов С.И. – это его родной дядя, а ответчик Шубин С.А. – родной брат. Спорная квартира <адрес> сейчас принадлежит его матери и брату по 1/2 доли каждому, а зарегистрированы там мать, бабушка и истец. О том, что в 2004г. дядя подарил свою часть квартиры ответчику он узнал от матери и брата. Они сказали, что у них был семейный совет, сам он тогда находился в командировке. Дядя предложил подарить свою часть ответчику, а потом это и оформили. Он считает, что истец решил подарить свою часть в квартире именно С., потому что С. старше его, дядя приходится ему крестным и к тому же у ответчика на тот момент жилья не было, он проживал в однокомнатной квартире родителей жены, жилая площадь была всего 11 кв.м. Позднее, истец рассказывал ему, что он оформил дарение на имя крестника(ответчика). Этот разговор состоялся зимой того же года вскоре после оформления договора. В спорной квартире истец может проживать сколько хочет, да и живет периодически, никто ему в этом не препятствует, как-то жил 9 месяцев. Все проблемы начались весной 2011г., когда жене истца стало известно о договоре дарения, а до этого в семье всегда были хорошие отношения и не было проблем.
В 2004г. Воронов С.И. работал ночным сторожем вместе с его отцом в типографии на <адрес>, всегда был адекватным человеком, истец человек грамотный, читать и писать умеет, никаких отклонений за ним он не замечал, рассуждал истец всегда здраво.
Не доверять пояснениям указанного свидетеля у суда оснований не имеется, заинтересованности в предмете спора у него не имеется. Его пояснения согласуются с пояснениями ответчиков, третьего лица, а также находят свое подтверждение в письменных доказательствах по настоящему делу, оценивая которые в совокупности, суд не установил признаков, указывающих на заблуждение истца относительно природы сделки, обмана со стороны кого бы то ни было.
Так, из пояснений самого истца в судебном заседании усматривается, что ему хорошо известно, что завещание оформляется у нотариуса.
О том, что Управление Росреестра (ранее ГУЮ ВОЦГРПН) не является нотариальной конторой истец хорошо знал, поскольку ранее регистрировал в указанном учреждении свое право собственности на ? долю в спорной квартире после приватизации, получал свидетельство о регистрации права собственности серии № за 2001 год, что вытекает непосредственно из текста самого спорного договора(лд.81), а также из его заявления в ГУЮ (лд.70). То же усматривается из его заявления в ГУЮ о согласии на регистрацию права собственности на ? долю в спорной квартире за сестрой (лд.75).
Сам договор дарения подписан лично истцом. Указанное обстоятельство выяснялось у него в ходе судебного разбирательства и им не отрицалось.
Из пояснений сторон, представителя Управления Росреестра по Воронежской области усматривается, что при заключении таких сделок регистратор обязательно разъясняет ее сущность, правовые последствия которые связанны с ее заключением. Как видно из пояснений ответчика и третьего лица Шубиной Н.И. регистратор спрашивал у истца, не скрывается ли за договором дарения купля-продажа, не передавались ли деньги и истец это отрицал.
В своем заявлении (принадлежность подписи на котором ему истец подтвердил в судебном заседании) адресованном именно в ГУЮ «ВОЦГРПН» о прекращении записи о его права собственности на долю в квартире, истец собственноручно (чего не отрицает) указал, что просит прекратить запись о его праве собственности в связи с именно дарением принадлежащей ему доли Шубину С.А.(лд.79).
Из представленных директором БТИ Левобережного района г. Воронежа копий документов, усматривается, что истец обращался лично с заявлением на имя директора БТИ о подготовке справки на отчуждение квартиры(лд.109-110). В судебном заседании истец заявил, что не обращался с таким заявлением, а подпись ему не принадлежит, однако, от проведения почерковедческой экспертизы на данный предмет отказался, иных доказательств подложности указанного документа суду не представил и у суда не имеется оснований полагать, что представленное заявление истца подписано не им. Более того, справка, копия которой представлена суду из БТИ, имеется и в регистрационном деле(лд.83-84). Отметка ГУЮ о том, что ответчиком была сделана копия с указанного документа(лд.83) не позволяет прийти к выводу о том, что именно Шубин и получал данные документы в БТИ. Более того, если это было бы так, необходимости снимать с них копии в ГУЮ после подачи документов у него не было бы.
Из пояснений ответчика и его матери усматривается, что сделка заключалась в ГУЮ ВОЦГРПН поскольку это государственное учреждение и стороны ему доверяли. Указанное обстоятельство, наряду с вышеприведенными доказательствами опровергает доводы истца о том, что имел место обман со стороны ответчика и его матери, что они убеждали его, что он подписывает завещание а не договор дарения. Следование указанной логике неизбежно приводит к выводу о том, что, с точки зрения наличия у ответчика умысла на обман истца относительно того, какая сделка заключается сторонами, истца следовало бы привести к нотариусу, что само по себе могло наводить на мысли об оформлении наследства, о намерении подписать завещание. Однако, стороны прибывают в учреждение, в котором истец уже бывал ранее и, отнюдь не в целях оформления наследства, а потому хорошо знал, что это за организация и что к нотариату она не имеет какого-либо отношения.
Все вышеизложенное, опровергает доводы истца о его заблуждении относительного природы сделки и обмане его кем- бы то ни было. Истец действовал целенаправленно, лично оформлял и подписывал необходимые для заключения сделки и последующей ее регистрации документы, а потому знал их содержание, заранее готовил указанные документы и оснований для признании сделки недействительный на основании указанных доводов иска не имеется.
Нельзя принять в качестве оснований для признании спорного договора недействительным и доводы истца о том, что договор был заключен им вынужденно, вследствие стечения для него тяжелых жизненных обстоятельств, обусловленных болезненным состоянием.
Материалами дела установлено, что истец действительно перенес инсульт, у него имелся ряд иных хронических заболеваний, однако, из пояснений ответчика, третьего лица и свидетеля Шубина Г.А. усматривается, что истец на момент совершения продолжал работать, имел жизненные увлечения. Из представленной истцом же выписки из его амбулаторной карты, где отражено и установление ему группы инвалидности в декабре 2004 года – стационарное лечение Воронов С.И. не получает с 1999 года – отказывается (лд.10), что также, по мнению суда, указывает на то, что истец в критическом состоянии не находился. О том же говорят и пояснения свидетеля Шубина о том, что в 2005 году дядя озаботился приобретением видеомагнитофона, увлекся просмотром исторических фильмов и боевиков, что также не свидетельствует о критическом состоянии его здоровья. Более того, истец так и не смог убедительно пояснить суду в чем состоят кране невыгодные условия оспариваемой сделки, ради чего он был вынужден согласиться на них. Если бы он вынуждено дешево продал бы свою долю квартиры, нуждаясь в деньгах на лечение, можно было бы рассуждать о том, насколько его положение здоровья было критичным, был ли это для него единственный выход и т.п. Но истец подарил свою часть квартиры, а это, по мнению суда, в принципе не могло повлиять на его состояние здоровья, которое не изменилось бы ни в худшею ни в лучшею стороны, в том числе, если бы истец и завещал ее, что он и имел ввиду, согласно его утверждениям, при совершении спорного договора. Ни дарение, ни завещание не давало истцу оснований рассчитывать на то, что это каким-либо образом поможет ему в решении его проблем со здоровьем. В этой связи, суд считает доводы истца о совершении сделки вынуждено, в связи с болезнью – также необоснованными и не дающими оснований для признания договора дарения недействительным.
Не могут быть приняты во внимание и доводы истца о том, что спорный договор является ничтожной сделкой, поскольку противоречит закону.
Согласно ст. 168 ГК РФ сделка, не соответствующая требованиям закона или иных правовых актов, ничтожна, если закон не устанавливает, что такая сделка оспорима, или не предусматривает иных последствий нарушения.
В соответствии с п.1 ст. 572 ГК РФ, на несоответствие которому указывается истцом в качестве основания для утверждения, что спорный договор не соответствует закону и является ничтожным - по договору дарения одна сторона (даритель) безвозмездно передает или обязуется передать другой стороне (одаряемому) вещь в собственность либо имущественное право (требование) к себе или к третьему лицу либо освобождает или обязуется освободить ее от имущественной обязанности перед собой или перед третьим лицом.
Истец ошибочно полагает, что доля общем праве собственности не может быть предметом договора дарения, что предметом договора может быть только вещь и в договоре, следовало бы указать, что дарится ? часть квартиры, а не ? доля в праве общей долевой собственности на спорную квартиру. Однако, то что не только вещь, но имущественное право может быть предметом договора дарения прямо следует из той же части 1 ст. 572 ГК РФ. Обратное означало бы, что дарение идеальных долей в имуществе невозможно, а в отношении неделимых вещей, в частности квартиры, тем более. Такое утверждение не основано на законе, противоречит ему и не может быть принято во внимание как основание для признания спорного договора ничтожным.
В соответствии со ст. 218 ГК РФ право собственности на имущество может быть приобретено в числе прочих основании – на основании договора дарения.
Статьи 246-247 ГК РФ регулируют распоряжение, владение и пользование имуществом, находящимся в долевой собственности.
В соответствии со ст. 223 ГК РФ в случаях, когда отчуждение имущества подлежит государственной регистрации – право собственности у приобретателя возникает с момента такой регистрации.
Договор дарения недвижимости заключается в письменной форме путем составления одного документа, подписанного сторонами, что следует из п.2 ст.434 ГК РФ и подлежит государственной регистрации, в соответствии с п.4 ст. 574 ГК РФ. Нотариального оформления спорно сделки закон не требует в качестве обязательной формы его заключения. Согласия супруги истца на отчуждение спорного имущества, как полученного по приватизации – также не требовалось. Таким образом, оснований для признания сделки ничтожной, по мотиву несоответствия ее закону – не имеется, поскольку в ходе разбирательства дела было бесспорно установлено, что закон при заключении данной сделки не был нарушен и право собственности у ответчика на спорное имущество возникло на законных основаниях, в связи с чем нет оснований для признания сделки недействительной, (ничтожной), как и для погашения записи в Единой государственном реестре прав на недвижимость и сделок с ним о регистрации спорного договор дарения, а потому в удовлетворении исковых требований должно быть отказано.
Кроме того, в ходе судебного разбирательства ответчиком было заявлено ходатайство о применении последствий пропуска истцом срока исковой давности.
В соответствии со ст. 200 ГК РФ течение срока исковой давности начинается со дня, когда лицо узнало или должно было узнать о нарушении своего права. Изъятия из этого правила устанавливаются настоящим Кодексом и иными законами.
Статья 181 ГК РФ устанавливает специальные сроки исковой давности по недействительным сделкам. Согласно нее срок исковой давности по требованию о применении последствий недействительности ничтожной сделки составляет три года. Течение срока исковой давности по указанному требованию начинается со дня, когда началось исполнение этой сделки.
Срок исковой давности по требованию о признании оспоримой сделки недействительной и о применении последствий ее недействительности составляет один год. Течение срока исковой давности по указанному требованию начинается со дня прекращения насилия или угрозы, под влиянием которых была совершена сделка (пункт 1 статьи 179), либо со дня, когда истец узнал или должен был узнать об иных обстоятельствах, являющихся основанием для признания сделки недействительной.
Принимая во внимание противоречивость оснований заявленных требований, о чем говорилось выше, указание истцом как на ничтожность спорного договора, так и на его недействительность по оспоримым основаниям, суд исходит из того, что спорный договор был заключен сторонами ДД.ММ.ГГГГ(лд.15). Именно с указанного времени началось исполнение данной сделки и, после начала ее исполнения, если говорить о ничтожности сделки, прошло, таким образом, более семи лет. Таким образом, срок исковой давности для признания спорной сделки ничтожной, как не соответствующей требованиям закона(ст.168 ГК РФ) истек 13 октября 2007 года. Между тем, истец с иском о признании спорной сделки ничтожной не обращался, хотя в судебном заседании было установлено, что после подписания договора он не оплачивал ни счетов по квартире, ни налоговых начислений, которые производились ответчиком и доказательства чего были им представлены (лд.194-195,).Ответчик заключил от своего имени договор на управление многоквартирным домом по спорному адресу(лд.124-126), следовательно, истец знал о том, какая сделка им совершена и стороны приступили к ее исполнению сразу после заключения договора.
Если рассматривать данную сделку, как оспоримую, по основаниям, указанным в ст.177-179 ГК РФ, следует исходить из того, что течение срока исковой давности по указанному требованию начинается со дня прекращения насилия или угрозы, под влиянием которых была совершена сделка (пункт 1 статьи 179), либо со дня, когда истец узнал или должен был узнать об иных обстоятельствах, являющихся основанием для признания сделки недействительной, то есть, в данном случае, с момента прекращения обмана.
Как утверждает истец, о том, что его обманули и он совершил договор дарения, а не завещание, как намеревался, ему стало известно лишь после того, как он стал оформлять субсидии на оплату коммунальных услуг по спорной квартире. Он стал искать свое свидетельство о праве, так называемую «зеленку» но мать и сестра ему ее не отдали и он, зимой 2010 года, обратился в ГУЮ, где и узнал о наличии спорного договора.
Указанное подтвердила и жена истца, Воронова Т.М., которая при допросе в качестве свидетеля пояснила, что в 2010г. муж ей сообщил о том, что оформил завещание на квартиру, но не сказал в каком году это сделал и на чье имя завещание. Он только говорил, что допустил ошибку и хотел ее исправить, то есть хотел изменить завещание, попросил ее узнать можно ли это сделать. Она узнала у нотариуса, что можно, что и разъяснила мужу, но потом он ничего не стал делать. В марте 2011г. они решили оформить субсидию, но потребовалось свидетельство на квартиру, мать мужа его им не отдала, поэтому они поехали в ГУЮ, где все и узнали, а также узнали, что мать мужа свою долю подарила дочери, о чем ранее они также не знали, это стало известно тоже в марте 2011года.
Однако, суд критически относится к указанным пояснениям, поскольку они опровергаются вышеуказанными заявлениями, написанными в ГУЮ лично истцом о его согласии на переход права собственности на долю в квартире сестре, о чем, впрочем, супруга истца могла и не знать.
Проверяя указанные обстоятельства суд установил, что в указанное время истцом была получена лишь ксерокопия договора, а не его экземпляр с «синей» то есть не ксерокопированной печатью. Это означает, что свой экземпляр договора истец получил ранее.
Из ответа филиала ОГУ Управление социальной защиты населения Воронежской области Левобережного района г. Воронежа усматривается, что денежная компенсация истцу на оплату коммунальных услуг назначена с 1 января 2009 года, а с заявлением о ее выплате истец обратился 23 ноября 2009 года(лд.112).
При этом филиалом ОГУ Управление социальной защиты населения Воронежской области Левобережного района г. Воронежа были представлены копии документов, прилагаемых истцом к его заявлению от 23 ноября 2009 года о выплате компенсации(лд.156-169), к которому, среди прочих документов, истец приложил и свидетельства о госрегистрации права собственности на спорную квартиру на имя сестры и ответчика(лд.166-167), что по сути означает, что на 23 ноября 2009 года истцу было доподлинно известно кто является сособственниками спорной квартиры, на основании чего ответчик приобрел право собственности на ? долю в ней, а, следовательно, уже с указанного времени срок исковой давности для признании спорной сделки недействительной истек в ноябре 2010 года, в то время, как истец обратился с иском в июне 2011 года. О восстановлении срока исковой давности истец не просил, такое право судом разъяснялось.
Таким образом, в удовлетворении заявленного иска следует отказать и в связи с пропуском истцом сока исковой давности.
На основании изложенного и руководствуясь ст. ст. 194-199 ГПК РФ,
РЕШИЛ:
В иске Воронова С.И. к Шубину С.А. о признании недействительным договора дарения, признании недействительной записи в Едином государственном реестре прав на недвижимое имущество и сделок с ним и погашении записи – отказать.
Решение может быть обжаловано в Воронежский областной суд в течении 10 дней путем подачи жалобы через районный суд.
Председательствующий судья Н.В. Ятленко