05 мая 2012 г.                                                                          г. Оренбург

Дзержинский районный суд г. Оренбурга в составе председательствующего судьи Карнаух Л.М.,

при секретаре Раменской Н.А.,

с участием истца - Качиян С.И.

представителя истца - Максимовой Т.М.,

ответчика - Владимирской Н.В.,

рассмотрев в открытом судебном заседании гражданское дело по иску Качиян С.И. к Владимирской Н.В. (Максимовой Н.В.) о признании сделки недействительной,

УСТАНОВИЛ:

Качиян С.И. обратился в суд с вышеназванным иском к Владимирской Н.В. (Максимовой Н.В.), указав, что его бабушке Качиян З.Ф. на праве собственности принадлежала <...> - 36/3 г. в гор. Оренбурге. К.З.Ф. являлась инвалидом II группы, находилась на лечении в психоневрологическом диспансере, плохо ходила, не выходила из квартиры без посторонней помощи, не могла писать, плохо говорила, в 2008 году она перенесла инсульт, а в 2010 г. лечилась в психиатрической больнице. По данным службы регистрации сделок с недвижимостью ему стало известно, что указанная квартира перешла в собственность ответчицы. Полагает, что К.З.Ф. хотя и была дееспособной, но в момент совершения сделки находилась в таком состоянии, при котором была не способна понимать значение своих действий и руководить ими. 06.04.2011 г. его бабушка умерла. Он является ее единственным законным наследником. Просил признать договор купли - продажи <...>, заключенный между К.З.Ф. и Максимовой Н.В., недействительным.

В ходе рассмотрения дела истец уточнил исковые требования, просил признать договор дарения <...>, заключенный между К.З.Ф. и Максимовой Н.В. от <Дата> - недействительным и дополнил основание признания сделки недействительной, указав, что оспариваемый договор подписан не К.З.Ф.., а иным лицом.

Определением от 19.01.2012 г. были уточнены личные данные ответчицы в связи с изменением ею фамилии и имени на Владимирскую Н, отчество - прежнее.

Определением Дзержинского районного суда г. Оренбурга от 29 февраля 2012 года к участию в деле в качестве третьего лица, не заявляющего самостоятельных требований относительно предмета спора, была привлечена Груздева А.В.

В судебном заседании истец поддержал заявленные требования по указанным основаниям и пояснил, что К.З.Ф.. не имела намерения передавать кому-либо квартиру кроме него. Его отец, являющийся сыном К.З.Ф.., умер в 2001 году. У них с бабушкой всегда сохранялись добрые отношения. На момент подписания договора ей было 74 года, она была раздражительна, страдала головной болью, расстройством сна, вела себя не адекватно: выбрасывала вещи из квартиры, не всегда ориентировалась во времени и местности, не знала размера своей пенсии. В период нахождения на лечении в психиатрической больнице в июле-августе 2010 г. в разговоре с ним бабушка отрицала дарение квартиры ответчице. Из этого разговора он сделал вывод о том, что она не знала о переходе права собственности на спорную квартиру к ответчице и в силу расстройства душевной деятельности в момент заключения договора дарения не могла понимать значения своих действий. Им была произведена аудиозапись данного разговора. Просил признать договор дарения <...>, заключенный <Дата> между К.З.Ф.. и Максимовой Н.В. недействительным. Полагает, что заключение комиссии врачей психиатров об осознанности действий бабушки и ее способности отдавать себе отчет в своих действиях по состоянию на <Дата> является ошибочным и не основанным на имеющихся в деле доказательствах. Также полагает, что она не подписывала договор дарения.

Представитель истца Максимова Т.М., действующая на основании ордера № А-25/106 от 11.07.2011 года, исковые требования с учетом уточнений поддержала. Пояснила, что К.З.Ф. согласно показаниям свидетелей в период непосредственно перед заключением договора дарения квартиры не могла себя обслуживать, самостоятельно есть, - ее кормили с ложки. Она неадекватно вела себя: беспричинно выбрасывала вещи из квартиры. Лица, наблюдавшие К.З.Ф. при жизни, говорили о том, что в спорный период она выглядела больным человеком, у нее была плохая память, она не узнавала людей и не могла назвать даты. К.З.Ф.. общалась с матерью истца, которая поясняла, что бабушка была в очень плохом состоянии, не понимала значения своих действий и не могла ими руководить. В 2010 года К.З.Ф. находилась на лечении в психиатрической больнице. Она дважды перенесла инсульт, страдала болезнью Паркинсона. О ее неадекватном поведении также свидетельствует тот факт, что она подарила квартиру, которая являлась для нее единственным жильем. В период нахождения в психиатрической больнице в июле-августе 2010 г. К.З.Ф. говорила ей и сыну, что ответчице квартиру не дарила, никаких договоров не подписывала. В связи с этим, имеются основания полагать, что договор дарения квартиры мог быть подписан не ею. Считает заключение судебно-психиатрической комиссии экспертов не отвечающим требованиям Закона «О государственной психилого-психиатрической комиссии», поскольку экспертами не дан анализ всем показаниям свидетелей, допрошенных в ходе рассмотрения дела, не сделан вывод о том, почему не были приняты во внимание пояснения тех свидетелей, которые указывали на неадекватность поведения К.З.Ф.., - в частности: Г., П., С., А., Р., Аб., Коб., Б., К., С.. Также ставит под сомнение заключение почерковедческой экспертизы, составленное экспертом ФБУ Самарской ЛСЭ С.Ю.В.., полагая, что указанный эксперт был не полномочен проводить данный вид экспертизы. Кроме того, в ходе проведения экспертизы не были исследованы все представленные образцы подчерка К.З.Ф.., их анализ проведен не полно. Сама подпись К.З.Ф. в договоре дарения экспертом не исследовалась. Просила иск удовлетворить, признать договор дарения <...>, заключенный <Дата> между К.З.Ф. и Максимовой Н.В. недействительным.

Ответчик Владимирская Н.В. иск не признала и пояснила, что К.З.Ф. приходилась ей тетей по отцу. Истец является приемным сыном К.И., матерью которого является К.З.Ф. В январе 2010 года она по просьбе К.З.Ф.. проживала с ней в квартире по <...>, готовила еду, убиралась. К.З.Ф. решила подарить ей квартиру в благодарность за внимание и уход. <Дата> они заключили договор дарения. Все подписи в договоре дарения К.З.Ф. ставила сама. При этом никакого психологического давления на нее не оказывалось. Согласно договору за К.З.Ф. было сохранено право пожизненного проживания в спорной квартире. Ее тетя распорядилась спорной квартирой по своей воле. Она неоднократно говорила, о том что хочет оставить квартиру именно ей, упоминая о том, что истцу уже подарила свою долю в квартире <...> <...>. Ее тетя на момент заключения договора дарения в апреле 2010 г. была энергичной женщиной, она полностью обслуживала себя, содержала в чистоте квартиру, готовила еду. В июне 2010 года К.З.Ф. ездила к своей знакомой в г. Новороссийск, возвращалась на поезде самостоятельно без сопровождения. Сразу после поездки она начала страдать головными болями, в связи с чем, ей был приглашен для консультации врач Оренбургского областного психоневрологического диспансера Б., которая пояснила, что такое состояние у К.З.Ф. возможно в результате перенесения инсульта из-за нагрузки в дороге. По состоянию здоровью К.З.Ф. была помещена на обследование в психиатрическую больницу. После выписки из больницы тетя проживала с нею в ее квартире по <...>. Являясь собственником спорной квартиры, она в мае 2010 г. в качестве залога передала ее сестре Груздевой А.В., оформив сделку договором купли-продажи. После того, как сумма займа была ею возвращена, Груздева вновь переоформила на нее квартиру. Данная сделка также оформлялась договором купли-продажи. Просила в иске отказать.

Третье лицо Груздева А.В. полагала исковые требования необоснованными и не подлежащими удовлетворению. Пояснила, что является сестрой Владимирской Н.В. Со слов тети К.З.Ф.. ей известно, что истец неоднократно просил бабушку «переписать» на него спорную квартиру. Она несколько раз меняла завещания на спорную квартиру, указывая в качестве наследников, в том числе, их отца и дочь Владимирской Н.В. Последняя помогала К.З.Ф.., ухаживала за нею, некоторое время проживала с теткой в спорной квартире, затем взяла ее к себе и заботилась как о члене семьи. В <Дата> К.З.Ф. подарила принадлежащую ей квартиру Владимирской. О своем решении тетя сказала ей до заключения договора. При этом ее беспокоил вопрос о том не будет ли она \Груздева\ обижаться в связи с таким ее решением. Полагает, что К.З.Ф. отдавала отчет своим действиям, подарила квартиру осознанно и без какого-либо психологического воздействия на нее со стороны. Ее состояние здоровья позволило ей летом 2010 г., то есть после оформления договора поехать к знакомой в г. Новороссийск. Только по возвращению в гор. Оренбург она почувствовала себя плохо, в связи с чем, было организовано ее обследование врачом-психиатром, и она была помещена в психиатрическую больницу. Действительно, в мае 2010 года ответчица заняла у нее и ее супруга крупную сумму денег и для того, чтобы не возникло сомнений в возврате денежной суммы, Владимирская зарегистрировала на нее спорную квартиру. После того, как деньги были возвращены, квартиру снова зарегистрировали на ответчицу.

Выслушав стороны, представителя истца, третье лицо, свидетелей, исследовав материалы гражданского дела, суд приходит к следующему.

В соответствии с п. 1 ст. 572 ГК РФ по договору дарения одна сторона (даритель) безвозмездно передает или обязуется передать другой стороне (одаряемому) вещь в собственность либо имущественное право (требование) к себе или к третьему лицу либо освобождает или обязуется освободить ее от имущественной обязанности перед собой или перед третьим лицом.

В силу п. 3 ст. 574 ГК РФ договор дарения недвижимого имущества подлежит государственной регистрации.

Согласно договору дарения от <Дата> К.З.Ф. подарила Максимовой Н.В. в собственность квартиру по<...>, находящуюся по адресу: <...>. Пунктом 4 договора предусмотрено, что за дарителем сохраняется право пожизненного пользования и проживания в указанной квартире (том I л.д. 56, 60).

<Дата> договор дарения зарегистрирован в Управлении Федеральной регистрационной службы по Оренбургской области за номером: 56-01/086/2010-201 (том I л.д. 56 об.), выдано свидетельство о государственной регистрации права N Максимовой Н. В. на 2-х комнатную квартиру расположенную по адресу: <...> (том I л.д. 50).

Согласно договору купли-продажи квартиры от <Дата> Максимова Н.В. продала Груздевой А.В. квартиру <...>. Пунктом 4 договора предусмотрено, что в отчуждаемой квартире на момент его заключения зарегистрированной значится К.З.Ф. (том I л.д. 111-112).

Согласно договору купли-продажи от <Дата> Груздева А.В. продала указанную квартиру Максимовой Н.В. Договором предусмотрено, что в отчуждаемой квартире на момент его заключения зарегистрированной значится К.З.Ф.. (том I л.д. 132).

Учитывая, что право приведения оснований иска в соответствии со ст. 39 ГПК принадлежит истцу, суд рассматривает исковые требования по заявленным основаниям.

Рассматривая доводы истца о недействительности договора дарения квартиры по основаниям неспособности дарителя К.З.Ф. понимать значение своих действий и руководить ими при его заключении, суд принимает во внимание следующее.

В соответствии со ст. 177 ГК РФ сделка, совершенная гражданином, хотя и дееспособным, но находившимся в момент ее совершения в таком состоянии, когда он не был способен понимать значение своих действий или руководить ими, может быть признана судом недействительной по иску этого гражданина либо иных лиц, чьи права или охраняемые законом интересы нарушены в результате ее совершения.

В силу ст. 56 ГПК РФ каждая сторона обязана доказывать те обстоятельства, на которые она ссылается как на основания своих требований и возражений, если иное не предусмотрено законом.

При недоказанности обстоятельств, на которых основывает истец свои требования, суд отказывает в удовлетворении иска.

В обоснование своих доводов истец ссылается на наличие у К.З.Ф. болезни Паркинсона, многолетнее наблюдение в медицинских учреждениях в связи с заболеваниями, которые по его мнению к периоду совершения оспариваемой сделки достигли такого значения, что лишали ее возможности отдавать отчет своим действиям и руководить ими.

В ходе разрешения спора суд по ходатайству истца сделал запросы во все называемые лечебные учреждения.

Согласно сообщению ФГУ«Главное бюро медико-социальной экспертизы по Оренбургской области» 12.12.2005 г. К..Ф. была впервые освидетельствована и ей установлена 2 группа инвалидности бессрочно, диагноз: Артериальная гипертония II стадии, 3 степени, риск IV, с постоянно высокими цифрами АД, кризами средней частоты, ИБС, стенокардия ФК П, СН ПА стадии; дисциркуляторная энцефалопатия П ст. (том I л.д. 75, 82).

Из справки ММУ «Муниципальная городская клиническая больница N5» следует, что К.З.Ф.. наблюдалась в данном учреждении с диагнозом хр. дисциркуляторная энцефалопатия III ст. сложного генеза (атеросклератическая, гипертоническая). Выраженные мнестико-когнитивные нарушения. Последствия ОНМК 2005 года, 2010 года, нарушение функции тазовых органов. Артериальная гипертония III ст. 2 ст. ОВР. Осмотрена 28.04.2010 года, 30.03.2011 года на дому врачом терапевтом. (том I л.д. 84).

Согласно записям от 28.04.2010 г., 30.03.2011 г., содержащимся в медицинской карте N взрослой поликлиники МБУЗ «ГКБ №5» К.З.Ф.., - участковым терапевтом поставлен диагноз: артериальная гипертония II-III ст., хроническая ДЭП, последствия ОНМК 2005-2010г.г. \медкарта приложена к делу\.

Из письма МБУЗ «Городская клиническая больница N5» следует, что до 28.04.2010 года К.З.Ф.. наблюдалась в поликлинике МБУЗ «ГКБ N5». Амбулаторная карта за период наблюдения до 28.04.2010 г. отсутствует (том I л.д. 215).

Согласно справке психоневрологического диспансера ГУЗ Оренбургской областной клинической психиатрической больницы с июня 2010 года по апрель 2011 года К.З.Ф. наблюдалась в ПНД и находилась на лечении в психиатрической больнице N 2 c <Дата> по <Дата> с диагнозом органическое расстройство личности и поведения сложного генеза (АГ, повторное ОНМК, болезнь Паркинсона). Выраженный психоорганический синдром, астенический вариант, с эпизодами делириозных расстройств (том I л.д. 74).

Из карты вызова скорой помощи №7 от 03.01.2010г. следует, что врачом скорой помощи на дому осмотрена К.З.Фю., имела жалобы на головные боли, шум в ушах. Со слов родственников: в течение полугода отмечают иногда неадекватное поведение (сегодня выбросила вещи из квартиры), не помнит дату рождения, время года и т.д.; обращалась к психиатру. Диагноз: артериальная гипертония, дисциркуляторная энцефалопатия (том II л.д. 23).

Кроме того истец ссылается на показания следующих свидетелей:

А.Д.А.., который пояснил, что учился вместе с истцом. В 2009 году ближе к новому году по приглашению истца был в квартире К.З.Ф., видел, что на лестничной площадке были разбросаны вещи. Со слов Качияна С.И. он узнал, что это вещи его бабушки (том I л.д. 127-129).

К.М.В. пояснившей, что она является соседкой Максимовой Н.В., видела, что в тот период времени когда К.З.Ф. проживала вместе с Максимовой, - последняя кормила ее из ложки (том I л.д. 128-129).

Свидетель А.М.А. пояснила, что К.З.Ф. была знакомой ее бабушки С.М.В. Осенью 2009 г. К.З.Ф.. не узнала Сафонову, хотя общались они в течение 10 лет. У К.З.Ф. был глупый вид, руки и голова тряслись, она «вытаскивала язык» /том I л.д. 143-144/.

Свидетель Г.К.В. пояснила, что работает в ООО «Доставка». До октября-ноября 2009 г. К.З.Ф. получала пенсию за себя и за соседку Бурлуцкую. Она сама расписывалась, иногда просила ее задержаться и пересчитывала деньги. При выполнении подписей испытывала трудности так как у нее тряслись руки. /том I л.д. 234/.

Свидетель Г.С.В. - мать ответчицы пояснила, что после инсульта у К.З.Ф. была затруднена речь, однако в начале 2010 г. она чувствовала себя нормально. Решение о дарении квартиры ее дочери принимала обдуманно, предварительно посоветовавшись с ней. В это время у нее было удовлетворительное самочувствие, она совершила поездку в Новороссийск. После возвращения она стала проживать с Максимовой Н.В. В связи с ухудшившимся состоянием здоровья ее поместили на лечение в психиатрическую больницу. /том I л.д. 236/.

Свидетель П.О.А.. - врач МБУЗГКБ № 5 пояснила, что она наблюдала К.З.Ф.. до начала 2010 г. Больная страдала от высокого давления, у нее была ишемическая болезнь сердца, болезнь Паркинсона. Как инвалид она подлежала осмотру ежеквартально. У нее была снижена концентрация внимания и память соответственно ее возрасту. Психических расстройств у нее не наблюдалось. /том I л.д. 239/.

Свидетель С.Л.И.. пояснила, что с апреля 2009 года она обслуживала пенсионерку К.З.Ф. Все покупки и денежные суммы отмечались в тетради. Она делала подсчет необходимой суммы для покупки продуктов и прочих товаров, и К.З.Ф.. передавала ей необходимую сумму. В квартире всегда было чисто, К.З.Ф. была женщиной интеллигентной. В 2010 году она стала замечать за К.З.Ф., что у последней произошло ухудшение памяти, она стала забывчивой, долго думала, прежде чем высказать мысльК.З.Ф. была снята с обслуживания в марте 2010 г. /том I л.д. 229-245/.

Свидетель Р.А.А. пояснила, что знает К.З.Ф. с 1977 года, - работала с ней в одной организации. Ее родной племянник с 2010 года состоит в фактических брачных отношениях с К.И.В.. В начале 2010 году ее попросили съездить с К.З.Ф. к нотариусу. При встрече К.З.Ф. ее не вспомнила, вела себя неадекватно. У нотариуса не смогла назвать дату, из-за этого доверенность не была оформлена /том II л.д.3/.

Свидетель К.Н.Н. пояснила, что работает врачом в станции скорой медицинской помощи. В апреле 2010 года, был вызов на <...>. По приезду ею было установлено, что в квартире беспорядок, часть вещей находилась на лестничной площадке. Со слов соседей ей стало известно, такие случаи у К.З.Ф. имели место и ранее. Сама больная находилась в неадекватном состоянии, собиралась куда-то уезжать. Одета была неопрятно, из-под куртки выглядывал домашний халат. Ознакомившись с картой вызова, уточнила время вызова - 03.01.2010 г. /том II л.д. 37-38/.

Свидетель К.И.В. поясняла, что истец является ее сыном, К.З.Ф. - свекровью. С января 2010 г. до середины марта того же года она проживала с К.З.Ф.., поскольку та постоянно болела. Позднее она захотела проживать с Максимовой Н.В. У нее было плохое здоровье,- тряслись руки, она все забывала, ей кто-то «мерещился» в квартире, она забывала, где лежат ее деньги. С июля по сентябрь 2010 года К.З.Ф. находилась на лечении в психиатрической больнице. В начале 2010 г. она с К.З.Ф.. ездила к нотариусу для оформления доверенности, но та усомнилась в ее дееспособности и отказалась совершать нотариальные действия /том I л.д. 121-129/.

В связи с ходатайством истца судом была назначена посмертная комплексная психолого-психиатрическая экспертиза, согласно которой К.З.Ф.. при оформлении договора дарения от <Дата> <...> в гор. Оренбурге, заключенного между нею и Максимовой Н.В./Владимирской Н.В./ не была лишена возможности понимать значение своих действий и руководить ими (т. 2 л.д. 80)

Свидетели, С.Т.В.., Б.Л.А.., К.М.В.., В.Е.А., Г.С.В.., допрошенные по ходатайству ответчицы поясняли, что К.З.Ф. страдала рядом заболеваний, являлась инвалидом II группы, однако признаков душевного расстройства не проявляла.

Оценивая доказательства, приведенные истцом и ответчиком в обоснование своих требований и возражений, суд приходит к выводу о недоказанности иска о недействительности договора дарения спорной квартиры, заключенного <Дата> между Максимовой Н.В. и К.З.Ф. в силу отсутствия способности последней понимать значение своих действий.

При этом суд не соглашается с доводами истца о недопустимости принятия во внимание заключения судебно-психиатрической комиссии экспертов от 07.02.2012 г. N 309 в связи с отсутствием в нем анализа всех свидетельских показаний и выводов по каждому из них.

Как следует из указанного заключения, оно составлено «после анализа представленных материалов гражданского дела и медицинской ждокументации» (л.д.80), в заключении перечислены материалы, подвергавшиеся экспертному исследованию: материалы гражданского дела N2-1990/11 в томах, амбулаторные медкарты N1917 архива Оренбургского ОПНД, N130948 поликлиники горбольницы N 5 <...>, медкарты N1283/10 страционарного больного Оренбургской ОКПБ N2, надзорного производства по жалобе N 74/ж прокуратуры <...>, дело освидетельствования МСЭК N1503001, акта N2143 посмертной СПЭ при Оренбургской ОКПБ N1 от <Дата> и N2879 посмертной СПЭ при Оренбургской ОКПБ N 1 от <Дата> (л.д. 78 оборот).

Изложенное позволяет суду сделать вывод о том, что в ходе проведения посмертной комплексной психолого-психиатрической экспертизы комиссией врачей-психиатров были исследованы все свидетельские показания, поскольку они содержатся в материалах представленного им гражданского дела.

Ссылку истца на неполноту заключения ввиду отстутсивя в нем оценки свидетельских показаний суд находит несостоятельной, поскольку в силу ст. 67 ГПК РФ оценка доказательств проводится судом

Вместе с тем суд учитывает, что в соответствие со ст. 67 ч. 2 ГПК РФ никакие доказательства не имеют для суда заранее установленной силы, поэтому, следуя положениям ч. 3 ст. 86 ГПК РФ оценивает его в совокупности с другими доказательствами.

          Свидетель В.Е.А. пояснила, что К.З.Ф.. она знала около 5 лет. Видела, что она приходила в гости к Максимовой Н.В. и по поведению всегда была адекватна /том I л.д. 121-129/.

Свидетель Р.Г.Л. поясняла, что <Дата> она видела ответчицу вместе с К.З.Ф. Последняя разговаривала, была приветлива, понимала, что находится в Юстиции для оформления договора дарения квартиры Максимовой Н.В. /том I л.д. 191-199/.

Свидетель С.Н.Ш. пояснила, что знала К.З.Ф. с 1975 года как соседку и как свою пациентку, поскольку работала врачом в МУЗГКБ № 5 и К.З.Ф. обращалась к ней с гипертонической болезнью 3 степени. Осматривала ее 28.04.2010 г. в поликлинике МГКБ N 5 г. Оренбурга. Никаких психических отклонений у нее не наблюдалось, у нее всегда был ясный ум /том I л.д. 229-245/.

Свидетель Б.Л.А. - соседка К.З.Ф. с 1992 г., пояснила, что психических отклонений у нее не наблюдала. В 2009 году оформила на К.З.Ф. доверенность на получение своей пенсии, так как доверяла ей. Действительно, К.З.Ф. страдала головными болями, была забывчивая, заикалась, у нее тряслись руки, но обслуживала она себя сама и сама ходила в магазин. Ей известно, что в 2010 г. К.З.Ф. стала проживать у Максимовой. По поводу квартиры она всегда говорила, что отдаст ее тому, кто за ней будет ухаживать /том I л.д. 229-245/.

Свидетель М.И.Б. пояснила, что с декабря 2009 г. и по 11 января 2010 года снимала у К.З.Ф. комнату. В квартире было чисто. Бабушка странностей в поведении не проявляла, заботилась о ней, интересовалась ее успехами в учебном заведении, иногда ей готовила еду. Продукты К.З.Ф. приносили социальные работники /том II л.д. 5-6/.

        Участковый уполномоченный отдела полиции № 3 управления УМВД РФ по г. Оренбургу Д.М.В.., допрошенный по настоящему делу в качестве свидетеля, пояснил, что в конце 2009 г., а также в начале 2010 г. в ходе проверки по заявлению К.И.В. об устранении конфликта между ею и Максимовой Н.В. по вопросу ухода за К.З.Ф. он беседовал с нею. К.З.Ф. выразила свое желание об уходе за ней со стороны К.И.В.. Позднее он занимался проверкой заявления К.И.В.. об установлении местонахождения К.З.Ф. От соседей по квартире стало известно, что там были пьянки, туда приходили посторонние люди и К.З.Ф. ушла проживать к Максимовой Н.В. В беседе с К.З.Ф. она сообщила, что хочет проживать с Максимовой Н.В. Ее речь была затруднена, но она всегда была доступна к контакту /том I л.д. 121-129/.

Суд считает возможным принять во внимание показания свидетелей П.О.А., С.Л.И.., С.Т.В.., В.Е.А.., С.Н.Ш.., Б,Л.А.., М.И.Б. и Д.М.В.., которые характеризовали ее, как человека энергичного, деятельного, интеллигентного, не имеющего отклонений в психической деятельности. Данные свидетели в родственных связях со сторонами не состоят, неприязненных отношений к ним не имеют. Сведения о наказании участкового уполномоченного Д.М.В.. в связи с проведением проверки по заявлению К.И.В. своего подтверждения не нашли.

Кроме того, вывод о недоказанности основания признания сделки недействительной в силу неспособности К.З.Ф.. понимать значение совершаемых действий, суд основывает на объективных данных, свидетельствующих о том, что в период, непосредственно приближенный к исследуемому, она получала по доверенности пенсию за соседку Бурлуцкую, совершила поездку к своей знакомой в гор. Новороссийск, возвратилась в гор. Оренбург железнодорожным транспортом без сопровождения. В 2009 году она совершила сделку, которой подарила Качиян С.И. принадлежавшую ей 1/6 долю квартиры, расположенной по адресу: <...>. Данная сделка недействительной не признана. При заключении договора дарения квартиры Максимовой Н.В. было предусмотрено право пожизненного пользования квартирой за К.З.Ф.

Анализируя действия К.З.Ф.., связанные с оспариваемой сделкой, суд находит их логичными и последовательными. Так, в 2009 году она обсуждала вопрос о судьбе квартиры с соседкой Бурлуцкой и в своих рассуждениях считала правильным оставить ее тому, кто будет за ней осуществлять уход. О своих предполагаемых поступках она поставила в известность ближайших родственников - Груздеву А.В. и ее мать Г.С.В.. <Дата> она восстановила утраченный паспорт и <Дата> подарила квартиру Максимовой Н.В., у которой и проживала.

Приведенное выше свидетельствует о том, что во время, совпадающее с моментом составления оспариваемого договора дарения, и истец, и его родственники, и соседи воспринимали К.З.Ф., как полноценного члена общества. Она разбиралась в деньгах, вела расчет с работником Центра социального обслуживания населения за приобретаемые продукты, расписывалась в документах о соцобслуживании на дому, ей доверялось получать пенсию за других лиц. В июне 2010 года самостоятельно совершила сложный путь с использованием железнодорожного транспорта, совершала сделки с недвижимостью (подарила истцу долю в квартире). Эти обстоятельства опровергают пояснения истца о неспособности К.З.Ф. ориентироваться в окружающей обстановке и понимать значение своих действий при заключении оспариваемого договора дарения в апреле 2010 года. Свидетели, на показания которых он ссылается: Р.П.Г., Г.Г.В.., Г.С.В.., П.О.А.., С.Л.И.. в ходе их допросов подтвердили понимание К.З.Ф.. своих поступков.

Между тем суд находит не подтвержденными сведения свидетеля К.З.Ф.. - матери истца в той части, что в начале 2010 г. К.З.Ф. нотариусом Т.О.Г. было отказано в оформлении доверенности, в связи с тем, что возникло сомнение в ее психической полноценности, поскольку допрошенные в качестве свидетелей нотариус Т.О.Г. и помощник нотариуса М.Е.В. данных обстоятельств не подтвердили.

Свидетель истца К.М.В.., поясняя о плохом состоянии здоровья К.З.Ф., которую Владимирская Н.В. кормила с ложки, не смогла пояснить о конкретном времени действия и ссылалась лишь на момент совместного проживания ее у ответчицы. При этом в ходе рассмотрения дела было установлено, что К.З.Ф. проживала у Владимирской в период с 2010 г. по 2011 год.

Свидетель К.Н.Н. поясняла, что наблюдала К.З.Ф. единожды после вызова «скорой помощи». Лично К.З.Ф. не знала, о ее поведении 03.01.2010 г. и о состоянии здоровья узнала со слов соседей. Между тем, согласно карте вызова скорой помощи, - информация была получена ею со слов родственников.

Из выписки из истории болезни ГУЗ «Оренбургская областная клиническая психиатрическая больница N2» следует, что у К.З.Ф на момент поступления на лечение 21.06.2010 г. выявлены церебрастенические расстройства, снижение памяти обстоятельность мышления, слабодушие, когнитивные нарушения в форме бредовой подозрительности, неспособность самостоятельно справляться с целенаправленной деятельностью, в сочетании с тяжелой соматической отягощенностью гипертонией, повторными ОНМК, ИБС и болезнью Паркинсона, с учетом возраста, данных неврологического статуса, ЭПИ, дают основание думать о расстройствах личности и поведения сложного генеза с мнестико-интеллектуальным снижением до степени выраженного ПОС. Ухудшение настоящего состояния произошло, видимо, в результате тяжелой нагрузки (длительный дальний переезд) (том I л.д. 80).

Как видно ухудшение состояния здоровья К.З.Ф.. в виде расстройства личности произошло после совершения оспариваемой сделки, поэтому не может быть принято судом во внимание.

Показания свидетелей Л.А.А. и Б.Г.В. о неадекватности поведения К.З.Ф. также относятся к периоду ее нахождения в психиатрической больнице, поэтому не могут являться доказательствами доводов истца в подтверждение недействительности сделки.

Суд также не принимает во внимание в качестве доказательства несостоятельности К.З.Ф. ссылку истца, а также показания свидетеля истца К.И.В., о том, что в беседе с ним в июле-августе 2010г. она отрицала заключение договора дарения квартиры Максимовой Н.В., поскольку указанный разговор имел место в период нахождения К.З.Ф. на стационарном лечении в психиатрической больнице, то есть в период «расстройства личности», согласно приведенной выше выписке из истории ее болезни в период с июня по октябрь 2010 г.

Суд не принимает во внимание довод истца о недопустимости в качестве доказательства показания свидетеля С.Н.Ш.. из-за несоответствия ее показаний фактическим обстоятельствам дела, пояснившей о том, что 28.04.2010 г. К.З.Ф. сама обратилась к ней на прием в поликлинику в то время как испытывала трудности в передвижении.

При этом суд учитывает, что 31.05.2010 г. <Дата> согласно талону амбулаторного пациента, обращалась за медицинской помощью в поликлинику МБУЗ «Городская клиническая больница N5». Ей были выставлены диагнозы: гипертензивная энцефалопатия, стенокардия, (грудная жаба), гипертензивная болезнь сердца, вторичный паркинсонизм (том I л.д. 254). Из распечатки статистических талонов на К.З.Ф. за период с 2005 года по 2010 год следует, что в 2010 году К.З.Ф. обращалась за медицинской помощью трижды: 05.05.2010 г., 31.05.2010 г., 19.08.2010 г. (том I л.д.     ).

Рассматривая доводы истца о недействительности договора дарения <...>, заключенный <Дата> между К.З.Ф. и Максимовой Н.В., по второму основанию, заявленному истцом, суд принимает во внимание следующее.

В соответствии со ст. 160 ГК РФ сделка в письменной форме должна быть совершена путем составления документа, выражающего ее содержание и подписанного лицом или лицами, совершающими сделку, или должным образом уполномоченными ими лицами.

Как следует из договора дарения <...> в гор. Оренбурге, заключенного <Дата> между Максимовой Н.В. и К.З.Ф.., графа даритель содержит подпись К.З.Ф..

В ходе рассмотрения дела по ходатайству истца была проведена почерковедческая экспертиза указанной подписи.

Согласно заключению эксперта N405/7-2 от 24.04.2012 г. подписи К.З.Ф.. в двух экземплярах договора дарения квартиры от <Дата>, заключенного между К.З.Ф. (Даритель) и Максимовой Н.В. (Одаряемая) на квартиру, находящуюся по адресу: <...>, расположенные в разделе «Подписи», в строке «Даритель» после рукописной записи «К.З.Ф» выполнены самой К.З.Ф. под действием «сбивающих» факторов, носящих для К.З.Ф. постоянный характер, обусловленных возрастными изменениями организма и сопутствующими заболеваниями (том II л.д.        ).

В соответствие со ст. 86 ч. 2 ГПК РФ заключение эксперта должно содержать подробное описание проведенного исследования, сделанные в результате его выводы и ответы на поставленные судом вопросы.

Изучив заключение эксперта, суд приходит к выводу о соответствие его предъявляемым требованиям, поэтому не может согласиться с доводами истца о недопустимости его в качестве доказательства.

При этом суд также принимает во внимание положения ст. 25 Федерального закона от 31.05.2001 г. № 73-ФЗ «О государственной судебно-экспертной деятельности в Российской Федерации» (в ред. Федеральных законов от 30.12.2001 N 196-ФЗ, от 05.02.2007 N 10-ФЗ, от 24.07.2007 N 214-ФЗ, от 28.06.2009 N 124-ФЗ, от 06.12.2011 N 409-ФЗ).

Материалы, иллюстрирующие ход экспертизы, приложены к заключению эксперта. Заключение подписано экспертом С.Ю.В.., являющейся старшим экспертом ФБУ Самарской ЛСЭ Минюста России, имеющей стаж экспертной работы с 1996 года. Эксперт об уголовной ответственности по ст. 307 УК РФ за дачу заведомо ложного заключения предупрежден.

Определением суда от 30.03.2012 г. из УФРС по Оренбургской области был истребован подлинник договора дарения квартиры <...>, заключенный <Дата> между К.З.Ф. и Максимовой Н.В. (том II л.д. 144-146).

К заключению эксперта приложен протокол предоставления подлинного исследуемого документа на экспертизу от 23.04.2012 г., согласно которому эксперту представлен исследуемый документ - два экземпляра договора дарения квартиры от <Дата>, заключенного между К.З.Ф. (Даритель) и Максимовой Н.В. (Одаряемая) на квартиру, находящуюся по адресу: <...>, вшитые в дело правоустанавливающих документов 56-56-01/086/2010-200 (том II л.д.       ).

Заключение эксперта N405/7-2 от 24.04.2012 г. содержит все реквизиты и обстоятельства, перечисленные в приведенной выше норме закона. В связи с чем, у суда нет оснований не доверять выводам эксперта, изложенным в заключении.

Оценивая довод истца и его представителя о том, что на момент заключения договора дарения у К.З.Ф. был утрачен паспорт, суд принимает во внимание следующее.

<Дата> К.З.Ф. подала документы в ОУФМС РФ по Оренбургской области для оформления внутреннего паспорта (том I л.д. 117).

<Дата> К.З.Ф. была документирована отделом УФМС России по Оренбургской области в Дзержинском районе паспортом гражданина РФ серии N в связи с утратой паспорта гражданина РФ серии N, выданного отделом УФМС России по Оренбургской области в Дзержинском районе г. Оренбурга <Дата> (том I л.д. 166).

Приведенные выше обстоятельства свидетельствуют о том, что на момент заключения договора дарения К.З.Ф обладала документом, позволяющим установить ее личность.

Исходя из изложенного, суд считает недоказанным исковые требования о признании оспариваемого договора дарения не действительным по обоим заявленным основаниям, поэтому отказывает истцу в признании договора дарения от <Дата> <...>, заключенного между К.З,Ф и Максимовой Н.ВА., - недействительным.

Согласно ст. 95 ГПК РФ эксперты, специалисты и переводчики получают вознаграждение за выполненную ими работу, если эта работа не входит в круг их служебных обязанностей в качестве работников государственного учреждения.

В соответствии со ст. 37 названного выше Закона «О государственной судебно-экспертной деятельности в Российской Федерации» государственные судебно-экспертные учреждения вправе проводить на договорной основе экспертные исследования для граждан и юридических лиц, взимать плату за производство судебных экспертиз по гражданским и арбитражным делам, делам об административных правонарушениях.

Согласно уведомлению Оренбургского филиала ФБУ Самарской ЛСЭ Минюста России стоимость работ по проведению экспертизы и составлению экспертного заключения составила 0 рубля (из них НДС - 0 рубля).

В соответствие с ч. 2 ст. 103 ГПК РФ при отказе в иске издержки, понесенные в связи с рассмотрением дела, взыскиваются с истца, не освобожденного от уплаты судебных расходов.

Поскольку Качиян С.И. в иске отказано, указанную сумму суд взыскивает с истца в пользу ФБУ Самарская ЛСЭ Минюста России.

На основании изложенного, и, руководствуясь ст. ст. 194- 198 ГПК РФ, суд

РЕШИЛ :

      Качияну С.И. в иске к Владимирской Н.В. о признании недействительным договора дарения от <Дата> <...> городе Оренбурге, заключенного между К.З.Ф. и Максимовой К.З.Ф. - отказать.

Взыскать с Качияна С.И. в пользу Федерального бюджетного учреждения Самарская лаборатория судебной экспертизы Министерства юстиции Российской Федерации 0 рублей 16 копеек в счет оплаты работ по проведению почерковедческой экспертизы.

Решение может быть обжаловано в апелляционном порядке в Оренбургский областной суд через Дзержинский районный суд г. Оренбурга в течение месяца со дня изготовления мотивированного решения.       

Судья:     

Мотивированное решение составлено 14.05.2012 г.