РЕШЕНИЕ ИМЕНЕМ РОССИЙСКОЙ ФЕДЕРАЦИИ 18 января 2012г. город Москва Басманный районный суд города Москвы в составе председательствующего судьи Солоповой О.Н., с участием истца Вороненковой Н.Л., представителя истца адвоката Трошкина А.Н., ответчика Лазаревой Н.Г., представителя ответчика адвоката Вартикяна С.С., при секретаре Сазановой М.Н., рассмотрев в открытом судебном заседании гражданское дело № 2-1/12 по иску Вороненковой Н. Л. к Лазаревой Н. Г. о признании недействительным договора пожизненного содержания с иждивением, признании недействительным завещания, признании права собственности, выселении, УСТАНОВИЛ: Вороненкова Н.Л. первоначально обратилась в суд с иском к Лазаревой Н.Г. о признании недействительным договора пожизненного содержания с иждивением, заключенного 13 мая 2010 года между ФИО1 и Лазаревой Н.Г., в соответствии с которым Лазаревой Н.Г. ФИО1 передала бесплатно принадлежащую ей на праве собственности квартиру, расположенную по адресу: <адрес>, а Лазарева Н.Г. обязалась пожизненно содержать ФИО1 Впоследствии она обратилась с иском о признании недействительным завещания ФИО1 от 24 февраля 2010 года, в соответствии с которым ФИО1 завещала Лазаревой Н.Г. всё имущество, которое окажется ей принадлежащим к моменту смерти; признании за истцом права собственности на спорную квартиру, как наследника первой очереди по закону, о выселении Лазаревой Н.Г. из указанного жилого помещения. Исковые требования объединены судом в одно производство. При этом истец основывает свои требования на том, что она является дочерью умершей ДД.ММ.ГГГГ ФИО1, договор пожизненного содержания с иждивением ничтожен в силу требований ч. 3 ст. 596 ГК РФ, в момент составления завещания ФИО1 по состоянию здоровья не могла понимать значение своих действий и руководить ими. Поскольку в актовой записи о рождении и паспорте истца указаны разные отчества- в актовой записи о рождении «ИМЯ3», а в иных документах и паспорте «ИМЯ2», а сведения о изменении отчества не сохранились, истец просит одновременно установить факт родственных отношений с умершей ФИО1, которая являлась её матерью. В судебном заседании истец Вороненкова Н.Л. поддержала исковые требования. Ответчик Лазарева Н.Г. исковые требования не признала, мотивируя тем, что завещание 24 февраля 2010 года подписано ФИО1, в момент подписания завещания она могла отдавать отчет своим действиям, выражала свою свободную волю, истцом не представлено бесспорных доказательств родственных отношений и права на наследство. 3-е лицо нотариус города Москвы Смирнова О.А. в судебное заседание не явился, извещена надлежащим образом о месте и времени рассмотрения дела, просила рассмотреть дело в её отсутствие. Басманный межрайонный прокурор также надлежащим образом извещен о времени и месте судебного разбирательства, в судебное заседание не явился, что не препятствует рассмотрению дела по существу. Суд, выслушав стороны, огласив показания свидетелей, допросив свидетеля и эксперта, исследовав письменные материалы дела, заключение комиссии экспертов, проводившей посмертную судебно-психиатрическую экспертизу, и другие доказательства в их совокупности, приходит к выводу о том, что исковые требования Вороненковой Н.Л. подлежат удовлетворению частично по следующим основаниям. Согласно ст. 167 ГК РФ сделка считается недействительной с момента совершения и не порождает тех юридических последствий, ради которых заключалась, в том числе перехода титула собственника к приобретателю. В силу ст. 1124 ГК РФ, завещание должно быть составлено в письменной форме и удостоверено нотариусом. Как следует из п. 1 ст. 177 ГК РФ сделка, совершенная гражданином, хотя и дееспособным, но находившимся в момент ее совершения в таком состоянии, когда он не был способен понимать значение своих действий или руководить ими, может быть признана судом недействительной по иску этого гражданина либо иных лиц, чьи права или охраняемые законом интересы нарушены в результате ее совершения. В судебном заседании установлено, что на основании договора купли-продажи жилого помещения от 10 февраля 1998 года, заключенного между ФИО31, ФИО11 и ФИО1, ФИО1, ДД.ММ.ГГГГ года рождения, являлась собственником жилого помещения, состоящего из двух комнат, жилой площадью <данные изъяты> кв.м, общей площадью <данные изъяты> кв. м, расположенного по адресу: <адрес>, была в указанной квартире зарегистрирована и проживала в ней одна ( том 1, л.д. 63-67). 24 февраля 2010 года ФИО1 было составлено завещание, согласно которому она завещала Лазаревой Н.Г. все имущество, которое окажется ей принадлежащим к моменту смерти ( том 1, л.д.33); завещание удостоверено на дому по адресу: <адрес> нотариусом города Москвы Смирновой О.В. и зарегистрировано в реестре за №. Указанное завещание не изменялось и не отменялось. 13 мая 2010 года был заключен договор пожизненного содержания с иждивением между ФИО1 и Лазаревой Н. Г., в соответствии с которым ФИО1- получатель ренты, а Лазарева Н. Г.- плательщик ренты, договорились о том, что ФИО1 передает бесплатно в собственность плательщика ренты квартиру по адресу: <адрес>, а плательщик ренты Лазарева Н.Г. обязуется пожизненно содержать получателя ренты. Данный договор подписан за ФИО1 ввиду её болезни ФИО18, удостоверен нотариусом города Москвы ФИО13 ( том 1, л.д. 23). ДД.ММ.ГГГГ ФИО1 умерла, о чем ДД.ММ.ГГГГ составлена запись акта о смерти № в Замоскворецком отделе ЗАГС ( том 1, л.д. 37). В соответствии со свидетельством о государственной регистрации права 17 июня 2010 года в Едином государственном реестре прав на недвижимое имущество и сделок с ним УФРС по г. Москве было зарегистрировано право собственности Лазаревой Н. Г. на квартиру по адресу: <адрес> на основании договор пожизненного содержания с иждивением от 13 мая 2010 года ( том 1, л.д.21, 179). 21 сентября 2010 года нотариусом города Москвы ФИО14 по заявлению Вороненковой Н.Л. открыто наследственное дело к имуществу умершей ДД.ММ.ГГГГ ФИО1 (л.д. том 1, 88-98). Изложенные выше фактические обстоятельства дела подтверждаются материалами дела, не оспаривались сторонами в судебном заседании. В обоснование своих требований истец указывает в исковых заявлениях и в судебном заседании, что она является родной дочерью умершей ФИО1, родственные отношения подтверждаются актовой записью о её рождении ДД.ММ.ГГГГ в г. Москве, её девичья фамилия «ФИО26», родители- ФИО2 и ФИО3. Впоследствии её мать - ФИО2 вышла замуж за ФИО7, изменила фамилию по мужу на «ФИО1». Родного отца ФИО3 истец не помнит, поскольку с малолетнего возраста проживала с матерью ФИО1 и её мужем ФИО7, воспринимала мужа матери ФИО7 своим отцом, о том, что ФИО7 не является её родным отцом ей стало известно позднее. Каким образом произошло изменение её отчества с «ИМЯ3» на «ИМЯ2» истцу неизвестно, в школе и при получении паспорта при достижении 16-ти летнего возраста отчество её указывалась как «ИМЯ2». Впоследствии истец дважды вступала в брак и изменяла фамилию: вначале на «ФИО28», а затем на «ФИО27». Факт родственных отношений с ФИО1 подтверждается представленными копями актовых записей, а также письменными документами: выписками из домовых книг по различным адресам в г. Москве, где указано, что ФИО1 и она- ФИО27 ( ФИО28, ФИО26) ИМЯ1, ДД.ММ.ГГГГ года рождения, проживающие совместно, являются матерью и дочерью. Истец Вороненкова Н.Л. просит установить факт родственных отношений с ФИО1 в целях предъявления иска о признании недействительными сделок, признании за ней права собственности на спорное имущество. Оценив представленные истцом доказательства и доводы сторон, суд считает, что Вороненковой Н.Л. представлено суду достаточно доказательств, подтверждающих факт родственных отношений с её матерью ФИО1 Так, из копии записи акта о рождении № от 11 марта 1956 года по Ленинградскому отделу ЗАГС г. Москвы следует, что произведена запись о рождении ФИО4 ДД.ММ.ГГГГ в г. Москве, родители - отец ФИО3, <данные изъяты> лет, мать ФИО2, <данные изъяты> лет ( том 1, л.д. 105). Из справки о заключении брака № следует, что во Дворце бракосочетания № Управления ЗАГС Москвы имеется запись акта о заключении брака ФИО10 и ФИО4 за № от ДД.ММ.ГГГГ; после заключения брака присвоены фамилии мужу- ФИО28, жене- ФИО28 ( том 1, л.д.86, 154, 167). Согласно копии свидетельства о расторжении брака после расторжения брака между ФИО10 и ФИО9 ДД.ММ.ГГГГ жене ФИО9 присвоена фамилия «ФИО28» ( том 1, л.д.118). Из копии свидетельства о заключении брака между ФИО5 и ФИО9, ДД.ММ.ГГГГ рождения, уроженки г. Москвы, следует, что после регистрации брака ДД.ММ.ГГГГ ФИО9 присвоена фамилия мужа «ФИО27» ( том 1, л.д.11). Также согласно извещений об отсутствии записи акта гражданского состояния № и № от ДД.ММ.ГГГГ Управления ЗАГС г. Москвы запись акта о перемени имени, удочерении с момента рождения по настоящее время на ФИО6 (ИМЯ2), ДД.ММ.ГГГГ года рождения в архивах органов ЗАГС не обнаружена, архивные фонды сохранены полностью ( том 1, л.д. 162,163). Из выписки из домовой книги <адрес> следует, что в указанном доме в квартире № проживали постоянно с 20 ноября 1963 года по 27 июня 1969 года ФИО1, ДД.ММ.ГГГГ рождения, уроженка <адрес> и дочь ИМЯ1, ДД.ММ.ГГГГ рождения, уроженка <адрес>, а также ФИО7. С данного адреса ФИО1 и её дочь ИМЯ1 и ФИО7 переехали по адресу: <адрес>. ( том 1, л.д.9). Из выписки из домовой книги дома № по <адрес> следует, что в указанном доме в квартире № проживали постоянно с 05.02.1988 года ФИО1, ДД.ММ.ГГГГ рождения, уроженка <адрес> и Вороненкова Н. Л., ДД.ММ.ГГГГ рождения, уроженка <адрес>, а также ФИО10 и ФИО8, ДД.ММ.ГГГГ года рождения, дочь истца, ФИО5, муж истца, ФИО15, муж ФИО1 С данного адреса ФИО1 вместе с внучкой ФИО8 выбыла 12 мая 1995 года по адресу: <адрес>; Вороненкова Н.Л. с мужем ФИО5 выбыли 11 января 1991г. по адресу: <адрес>.( том 1, л.д. 151). Из справки (том 1, л.д.10) следует, что ФИО1, ДД.ММ.ГГГГ рождения, ФИО7, ФИО9, ДД.ММ.ГГГГ рождения, ФИО8, ДД.ММ.ГГГГ рождения, ФИО10, ДД.ММ.ГГГГ рождения были зарегистрированы по адресу: <адрес>. Из выписок из домовых книг по <адрес> ( том 1, л.д. 192,193) также следует, что ФИО1 и ФИО28 (Вороненкова Н.Л.), дочь истца ФИО16, бывший супруг истца ФИО10, муж ФИО1 ФИО7 проживали совместно до 1982 года. Представленные истцом письменные доказательства, в том числе записи актов гражданского состояния, а также показания допрошенных свидетелей ФИО10, ФИО21, ФИО19, ФИО5, подтвердивших факт родственных отношений между истцом и ФИО1, семейные фотографии, переписка с органами исполнительной власти г. Москвы по поводу улучшения жилищных условий ( том 1 л.д. 193-205), убедительно свидетельствуют о том, что Вороненкова Н.Л. и ФИО1 являются дочерью и матерью. Поэтому суд устанавливает факт родственных отношений между ними, и, соответственно, право истца на предъявления настоящего иска об оспаривании сделок. Доводы представителя ответчика о том, что, по его мнению, истцом не доказаны родственные отношения с ФИО1, суд считает несостоятельными по изложенным выше доводам о наличии таких доказательств. Истец Вороненкова Н.Л. просит признать недействительным договор пожизненного содержания с иждивением, заключенный 13 мая 2010 года между ФИО1 и Лазаревой Н.Г., в соответствии с которым Лазаревой Н.Г. ФИО1 передала бесплатно принадлежащую ей на праве собственности квартиру, расположенную по адресу: <адрес>, а Лазарева Н.Г. обязалась пожизненно содержать ФИО1, поскольку договор пожизненного содержания с иждивением, заключенный 13 мая 2010 года, был зарегистрирован уже после смерти ФИО1 ДД.ММ.ГГГГ и в силу ч.3 ст. 596 ГК РФ ничтожен. Ответчик Лазарева Н.Г., её представитель адвокат ФИО17 в судебном заседании данные доводы истца опровергнуть не смогли, не оспаривая фактических обстоятельство, а именно: того факта, что договор пожизненного содержания с иждивением был представлен на регистрацию в УФРС г. Москвы и зарегистрирован после смерти ФИО1- получателя ренты. В силу ч. 3 ст. 596 ГК РФ договор, устанавливающий пожизненную ренты в пользу гражданина, который умер к моменту заключения договора, ничтожен. Из представленных суду материалов усматривается, что ФИО1 к моменту подачи документов на регистрацию договора пожизненного содержания - 20 мая 2010 года, регистрации договора 17 июня 2010 года, умерла, что подтверждается записью акта о смерти ФИО1 ДД.ММ.ГГГГ. Таким образом, право собственности Лазаревой Н.Г. на спорное жилое помещение не возникло, в связи с чем договор пожизненного содержания с иждивением следует признать недействительным. Вороненкова Н.Л. также просит признать завещание ФИО1 от 24 февраля 2010 года недействительным, признать за ней право собственности на спорную квартиру, как за наследником первой очереди по закону и выселить ответчика из спорной квартиры, поскольку, по мнению истца, в момент составления завещания ФИО1 не могла понимать значение своих действий, так как длительное время страдала тяжелым заболеванием, непосредственно перед составлением завещания в январе-феврале 2010 года находилась на стационарном лечении в ГКБ № по поводу инсульта, принимала различные препараты, перед смертью практически не могла двигаться. Намерений распорядится своим имуществом при жизни ФИО1 никогда не высказывала; с матерью истец поддерживала родственные отношения, помогала ей материально, последний раз при её жизни общались по телефону 09 февраля 2010 года, когда ФИО1 находилась в больнице. Поскольку у ФИО1 был сложный характер, с целью избежания конфликтных ситуаций истец не поддерживала с матерью перед смертью связь по телефону и не навещала её, однако интересовалась состоянием её здоровья у соседей, общих знакомых, а также у ответчика Лазаревой Н.Г. О смерти матери ответчик Лазарева Н.Г. истцу не сообщила, скрыв данный факт. Истец полагает, что ответчик воспользовалась болезненным состоянием ФИО1, престарелого человека, перенесшего инсульт, оформив завещание в свою пользу. При этом истец указывает, что при жизни ФИО1 была очень волевым, активным человеком, была старшей по подъезду по день смерти, всегда ухаживала за собой, стремилась устроить свою личную жизнь, никогда не поступала во вред себе и своим имущественным интересам. Ответчик Лазарева Н.Г. возражала против признания завещания недействительным, указывая, что оно составлено ФИО1 в здравом уме и твердой памяти, осознанно, что удостоверено нотариусом. По состоянию здоровья после выписки из больницы в феврале 2010 года ФИО1 самостоятельно себя обслуживала, была в сознании, никаких отклонений в её психическом здоровье не имелось, она общалась с подругами, соседями, её навещал врач, нотариус. Родственники никакой заботы о ФИО1 не проявляли, её не навещали, ни в больнице, ни дома после её выписки вплоть до смерти в мае 2010 года. Ответчик несла расходы по захоронению ФИО1, не знала о существовании дочери умершей и других её родственниках. Суд считает доводы истца о том, что завещание ФИО1 от 24 февраля 2010 года следует признать недействительным, поскольку в момент его составления она не осознавала значение своих действий и не могла руководить ими, несостоятельными, а возражения ответчика в этой части обоснованными, поскольку истцом не представлено суду доказательств данного факта. Так, для установления значимых по делу обстоятельств по ходатайству сторон судом были допрошены свидетели. Как следует из показаний свидетеля ФИО10, бывшего супруга истца, он состоял в браке с истцом с 1975 года по 1988г., ФИО1 являлась его тещей, Вороненкова Н.Л. - дочерью ФИО1 После расторжения брака с ФИО27 (ФИО28) Н.Л.он сохранил близкие отношения с ФИО1, поддерживал с ней отношения вплоть до её смерти в 2010 году, принимал деятельное участие при помещении её в больницу в 2010 году перед составлением завещания. По мнению свидетеля ФИО10, ФИО1 была абсолютно вменяемым человеком до последнего криза в феврале 2010 года. Свидетель указывает на плохие отношения, сложившиеся между Вороненковой Н.Л. и ФИО1, ФИО1 не поддерживала отношений с дочерью Вороненковой Н.Л. и внучкой ФИО16, причины этого обстоятельства свидетелю неизвестны, с бывшей женой Вороненковой Н.Л. он не общается с 1988 года с момента расторжения брака ( том 1, л.д. 101-102). Свидетель ФИО18 ( том 1, л.д.144-144 оборот) показала, что она является подругой ФИО1 и Лазаревой Н.Г. ФИО1 навещала 1-2 раза в полтора месяца, часто созванивались по телефону. С родственниками ФИО1 свидетель не знакома, ФИО1 проживала одиноко, сдавала свою квартиру периодически, проживая у знакомых. Лазарева Н.Г. заботилась о ФИО1, помогала ей. По просьбе ФИО1 свидетель ФИО18 13 мая 2010 года подписала за ФИО1 договор ренты в пользу Лазаревой Н.Г., при этом ФИО1 была в здравом уме и доброй памяти, общалась с нотариусом, правильно отвечала на его вопросы. Свидетель ФИО5, муж истца, показал, что он знаком с ФИО1 с 1979 года, с момента регистрации брака с её дочерью- Вороненковой Н.Л., проживали некоторое время по одному месту жительства, затем общались периодически. Последний раз свидетель видел умершую около 4-х лет назад в спорной квартире, присутствовал при госпитализации ФИО1 в больницу. При этом ФИО1 говорила о том, что в случае её смерти все её имущество достанется дочери и внучке. При этом разговоре присутствовала соседка по дому. О смерти ФИО1 узнал от жены летом 2010 года. Другими сведениями свидетель не располагает ( том 1, л.д. 144 оборот, л.д.145) Свидетель ФИО19, подруга истца, показала в судебном заседании, что ФИО1 являлась матерью её подруги ФИО16, они проживали ранее одной семьей, поддерживали родственные отношения ( том 1, л.д. 145 оборот). Свидетель ФИО20 допрашивалась судом дважды 25 января и 16 марта 2011 года. В судебном заседании 25 января 2011 года свидетель ФИО20 показала, что она знает истца как родную дочь своей подруги ФИО1 Также свидетелю знакома и ответчик Лазарева Н.Г. Свидетель показала, что она общалась с ФИО1 в последние годы её жизни, считает её своей подругой. Одно время ФИО1 проживала у неё в квартире какое-то время, 2-3 месяца, пока свидетель с мужем находилась в санатории. Свидетель общалась с ФИО1 и по телефону, также навещала ФИО1 после выписки из больницы в квартире на Большой Почтовой в феврале 2010 года, состояние ФИО1 было нормальным, ФИО1 разговаривала, довольно хорошо соображала, руки работали, но ходила с трудом. ФИО1 просила остаться свидетеля переночевать, просила навещать её почаще. ФИО1 говорила свидетелю о том, что намеревалась все имущество оставить дочери, а также о том, что кто-то из соседей настойчиво предлагал ей совершить сделки с жильем. Лазарева Н.Г. делала ФИО1 массаж, уколы, ФИО1 оплачивала эти услуги, также свидетелю известно, что ФИО1 проживала в квартире Лазаревой Н.Г., так как сдавала свою квартиру. О родственниках, в частности, о дочери ФИО1 отзывалась хорошо, дочь помогала ФИО1 материально. Последний раз свидетель видела ФИО1 в конце апреля- начале мая 2010 года, ФИО1 была взволнована по поводу пропажи документов на квартиру, считала, что их взял зять ФИО10(том 1, л.д. 145 оборот-146, л.д. 210-212). При допросе в качестве свидетеля 16 марта 2011 года свидетель ФИО20 дала противоречивые показания относительно посещений ФИО1 в конце 2009 года- апреле 2010 года, указав разные даты последнего посещения ФИО1: конец 2009 года, в феврале 2010 года, в конце апреля 2010 года. При этом свидетель уверенно отвечала на вопрос суда, что она видела ФИО1 после её выписки из больницы в указанный период- начало 2010 года. Свидетель ФИО21 ( том 1, л.д. 146-оборот-147) показал в судебном заседании, что он знает истца; ФИО1 знал как мать Вороненковой Н.Л., с дочерью Вороненковой Н.Л.- ФИО8 он учился в школе № г. Москвы. ФИО8 проживала в тот период - в 1988 году - у бабушки ФИО1, обстоятельств перемены отчества истца он не знает, также свидетель не являлся очевидцем последних лет жизни ФИО1 Свидетель Ким Л.Ю., знакомая ФИО1 показала, что она была знакома с ФИО1 около 5 лет перед смертью ФИО1; они вместе отдыхали, снимали жилье в Москве, в последние месяцы жизни ФИО1 свидетель осуществляла уход за ФИО1, её работу оплачивала ответчик Лазарева Н.Г. Свидетелю со слов ФИО1 было известно, что знакомые ФИО1 предлагали оформить её квартиру в их собственность в обмен на уход, ФИО1 всем отказала. После выписки из больницы в феврале 2010 года свидетель ухаживала за ФИО1, так как у неё были проблемы с ногой, при этом чувствовала себя ФИО1 нормально, адекватно все воспринимала. ФИО1 навещала Лазарева Н.Г., участковый врач-терапевт ФИО29, также уход осуществлялся и другой сиделкой, по очереди. Свидетелю известно о том, что в начале мая удостоверялась сделка нотариусом Микаеляном на квартире, однако она при этом не присутствовала, видела, как приходил нотариус. Также свидетель ФИО30. показала, что ФИО1 посещала нотариус Смирнова, при этом свидетеля попросили выйти из квартиры в момент совершения сделки. В настоящее время свидетель работает в Сбербанке, на работу её устроила Лазарева Н.Г., с которой её познакомила в феврале 2010 года ФИО1, свидетель снимает жилье в Лазаревой Н.Г. по <адрес>. ( том 1, л.д. 212-215). В судебном заседании также в качестве свидетеля была допрошена ФИО22, участковый врач-терапевт поликлиники № г. Москвы, которая показала, что она длительное время наблюдала ФИО1 в качестве пациента по поводу имевшихся у неё сердечно-сосудистых заболеваний. При этом она указывает, что посещала ФИО1 в 2010 году на дому, в том числе и после выписки из ГКБ № в конце февраля- начале марта 2010 года. По мнению врача ФИО1 вплоть до последней недели своей жизни до мая 2010 года была абсолютно адекватна, каких-либо нарушений психики в это период времени она у ФИО1 не наблюдала: ФИО1 не теряла речь, память, правильно воспринимала окружающую обстановку, передвигалась с помощью сиделки по квартире. Самочувствие больной ухудшилось за неделю до смерти ДД.ММ.ГГГГ. Свидетель также отметила, что у пациентки ФИО1 был сложный характер, она была очень требовательна к окружающим. Поскольку для всестороннего и объективного рассмотрения дела требуются специальные познания в области медицины, судом назначена посмертная судебно-психиатрическая экспертиза ФИО1, проведение которой было поручено комиссии экспертов Федерального государственного учреждения «Государственный научный центр социальной и судебной психиатрии им. ФИО23». Из заключения экспертной комиссии от 13 октября 2011 года № ( том 2, л.д.29-37) следует, что ФИО1 длительное время страдала гипертонической болезнью с кризовым течением, с постоянными цифрами давления 130/80 мм.рт.ст., с повышением давления выше 180/100 мм.рт.ст. У ФИО1 также диагностированы с 1994 года <данные изъяты>; также <данные изъяты>, с 1997 года <данные изъяты>. В 1998 году ей устанавливался диагноз кардиологом «<данные изъяты>». Назначалась соответствующая терапия. ФИО1 осматривалась также в 1999 году неврологом с жалобами на <данные изъяты>. Диагноз: «<данные изъяты>», назначалось лечение. ФИО1 посещала кардиолога, терапевта и невролога поликлиники, в 2002-2010 годах лечилась стационарно, в том числе перенесла в 2004 году повторный <данные изъяты>, лечилась стационарно. В связи с указанными заболеваниями находилась на стационарном лечении в 2006, 2007, 2010 году. Комиссия экспертов пришла к выводу, что ФИО1 при жизни обнаруживала <данные изъяты>. Об этом свидетельствуют данные о длительном многолетнем течении у ФИО1 <данные изъяты> ( в 1967, 2004, 2006, 2007, 2010г.г.). Заболевание проявлялось церебрастенической симптоматикой в виде <данные изъяты>. На фоне имеющегося <данные изъяты> заболевания примерно с 1998 года ( по данным медицинской документации) у ФИО1 постепенно нарастали характерные симптомы органического расстройства, такие как мнестические, эмоциональные расстройства ( <данные изъяты>), заострение индивидуальных личностных черт характера. Однако, как показывает анализ материалов дела и данных медицинской документации, в юридически значимый период- период составления завещания 24 февраля 2010 года указанные нарушения психики у ФИО1 были выражены не столь значительно, не сопровождались <данные изъяты>, у неё не отмечалось какой-либо продуктивной симптоматики, и они не лишали ФИО1 в период составления завещания 24 февраля 2010 года способности к свободному волеизъявлению, она могла осознавать социальную и юридическую суть заключаемой сделки, поэтому ФИО1 в указанный период могла понимать значение своих действий и руководить ими. В судебном заседании по ходатайству представителя истца была допрошена в качестве эксперта врач-докладчик ФИО24, которая подтвердила выводы экспертов, в том числе после исследования всех материалов гражданского дела, оглашения показаний свидетелей, допроса свидетеля ФИО22 и обозрения в судебном заседании медицинской документации представленной судом дополнительно. При этом эксперт отметила, что врачи-эксперты располагали всем объемом сведений о заболеваниях ФИО1, поскольку в амбулаторной карте из 129 поликлиники имелись выписные эпикризы из стационаров, в том числе и выписной эпикриз за 2010 год. Суд принимает заключение судебно-психиатрической комиссии экспертов № от 13 октября 2011 года посмертной судебно-психиатрической экспертизы ФИО1, ДД.ММ.ГГГГ рождения, умершей ДД.ММ.ГГГГ, допустимым доказательством по делу, поскольку оно дано компетентной экспертной комиссией врачей, по результатам полного исследования материалов гражданского дела, представленных медицинских документов. Эксперты не заинтересованы в исходе дела, предупреждены об уголовной ответственности по ст. 307 УК РФ, у суда нет оснований сомневаться в компетентности экспертов. Данное заключение экспертами дано с учетом показаний допрошенных до проведения экспертизы свидетелей. Оценивая показаний допрошенных свидетелей, суд из данных показаний не усматривает каких-либо фактов или доказательств, которые могли бы бесспорно подтвердить доводы истца о том, что в момент подписания и составления завещания 24 февраля 2010 года ФИО1 не понимала значение своих действий и не могла руководить ими, а также, что имеющиеся у нее заболевания повлекли выраженные нарушения психики: памяти, сознания, интеллекта. Так, из материалов дела и представленных сторонами суду доказательств следует, что ФИО1 вплоть до апреля-мая 2010 года не проявляла каких-либо признаков наличия у неё расстройства психики: на учете в ПНД не состояла, в психиатрических медицинских лечебных учреждениях никогда не лечилась, вела активный образ жизни, а именно: являлась старшей по подъезду, общалась с подругами, соседями, вела активную общественную работу. При этом все допрошенные судом свидетели не наблюдали в поведении ФИО1 каких-либо странностей, либо отклонений в психическом здоровье. Суд относится критически к показаниям свидетеля ФИО20 от 16 марта 2011 года, допрошенной повторно по ходатайству истца, поскольку данные показания непоследовательны и противоречивы. Свидетель ФИО20 при допросе в качестве свидетеля в январе 2011 года показала, что ФИО1 она видела непосредственно после выписки из больницы в 2010 году, т.е. после 22 февраля 2010 года, ФИО1 была нормальной, общалась с ней как обычно, состояние ФИО1 было нормальным, ФИО1 разговаривала, довольно хорошо соображала, руки работали, но ходила с трудом. ФИО1 просила остаться свидетеля переночевать, просила навещать её почаще. Тогда как 16 марта 2011 года свидетель дала противоречивые показания относительно времени последней встречи: в конце декабря 2009г, в апреле-мае 2010 года, или после выписки из больницы- в феврале 2010 года. Относительно состояния здоровья ФИО1 показания свидетеля также непоследовательны и противоречат её же показаниям, данным суду в январе 2011 года, свидетель показала, что ФИО1 заговаривалась, постоянно спала. Изменение показаний свидетеля ФИО20 и указанные противоречия суд не принимает во внимание, полагая объективными показания свидетеля ФИО20 от 25 января 2011 года, поскольку они согласуются с показаниями иных свидетелей, а также показаниями лечащего врача ФИО22, не заинтересованным в исходе дела лицом, обладающим при этом познаниями в области медицины, которая наблюдала ФИО1 длительное время и посещала её неоднократно в последние месяцы жизни, в том числе и в значимый для дела период. Из показаний ФИО22 однозначно следует, что каких-либо изменений в психике ФИО1 в интересующий суд период у ФИО1 не имелось и не проявлялось: она была адекватна, в сознании, интеллект был сохранен. Особенности характера ФИО1- её эмоциональность, требовательность к окружающим, в том числе и определенная конфликтность, не лишали её возможность адекватно оценивать происходящие события, поступать здраво и разумно. Анализ показаний свидетелей ФИО10, ФИО5, ФИО25, ФИО21, ФИО18 и ФИО30., показывает, что при жизни ФИО1 вела себя адекватно, поддерживала отношения с родственниками, общалась со многими людьми, при этом каких-либо странностей в поведении ФИО1 при её жизни, в том числе и в значимый период для дела, свидетельствующих о глубоких выраженных психических расстройствах личности, свидетели не отметили. Указанные свидетели не являются близкими родственниками сторон, лично прямо или косвенно не заинтересованы в исходе дела, их показания последовательны, согласуются между собой и иными доказательствами по делу. Иных доказательств, подтверждающих тот факт, что ФИО1 на момент подписания завещания от 24 февраля 2010 года не могла понимать значение своих действий и руководить ими, истцом не представлено. При этом суд учитывает, что физическое состояние здоровья ФИО1 в феврале 2010 года расценивалось врачами как удовлетворительное, что объективно подтверждается медицинской документацией, а также тем обстоятельством, что она была выписана 22 февраля 2010 года из стационара, а также записями в амбулаторной карте из поликлиники №, показаниями участкового врача ФИО22 В медицинской документации, в том числе и на фоне рекомендуемых ей лекарственных средств, отсутствует клиническое описание выраженных психических расстройств, напротив, указано, что ФИО1 в сознании, ориентирована. Доводы истца и её представителя о том, что эксперты при проведении посмертной судебно-психиатрической экспертизы не приняли во внимание тяжесть имеющихся у ФИО1 заболеваний, то обстоятельство, что завещание составлено в период, непосредственно следующий за выпиской из стационара, экспертная комиссия также не приняла во внимание серьезные психосоматические заболевания имеющиеся у ФИО1, что свидетельствует о том, что она не могла понимать значение своих действий и руководить ими в момент составления завещания 24 февраля 2010 года, не могут опровергнуть выводы экспертов, поскольку данные доводы истца и её представителя голословны, так как в медицинских документах отсутствуют описания выраженных психических расстройств у наследодателя в период составления завещания, не нашли своего подтверждения данные доводы и в ходе судебного следствия, что следует из анализа показаний свидетелей, показаний эксперта, изложенных выше. Оценивая заключение экспертизы в качестве доказательства по гражданскому делу, суд считает необоснованными возражения истца и ее представителя о том, что указанное заключение основано на противоречивых выводах, эксперты пришли к неправильному выводу, поскольку исследование провели неполно, а также эксперты нарушили методику проведения экспертизы, а потому требуется назначение повторной судебной психолого-психиатрической экспертизы. Проведенное по гражданскому делу экспертное исследование отвечает требованиям ст.ст. 79, 84-86 ГПК РФ. В заключениях экспертов, проводивших посмертную судебно-психиатрическую экспертизу, указаны дата, время и место производства судебной экспертизы; основания производства судебной экспертизы; должностное лицо, назначившее судебную экспертизу; сведения об экспертном учреждении, фамилии, имена и отчества экспертов, их образование, специальность, стаж работы, занимаемая должность; сведения о предупреждении экспертов об ответственности за дачу заведомо ложного заключения; вопросы, поставленные перед экспертами; объекты исследований и материалы, представленные для производства судебной экспертизы; содержание и результаты исследований; выводы по поставленным перед экспертами вопросам и их обоснование. С учетом изложенного суд приходит к выводу, что проведенное по делу экспертное исследование полностью соответствует требованиям гражданско-процессуального закона, выполнено экспертами, квалификация которых у суда сомнений не вызывает, заключение экспертов оформлено надлежащим образом, научно обоснованно, его выводы представляются суду ясными и понятными, а поэтому суд признает их достоверными и принимает как допустимое доказательство. Кроме того, эксперты предупреждены об уголовной ответственности за дачу заведомо ложного заключения, ответчиком не указаны иные обстоятельства и не представлены доказательства, которые могут служить основанием для проведения повторной экспертизы или поставить под сомнение правильность и объективность выводов, содержащихся в экспертном заключении. При таких обстоятельствах, у суда отсутствуют основания для признания недействительным завещания от 24 февраля 2010 года, подписанного ФИО1, удостоверенного нотариусом города Москвы Смирновой О.В., согласно которого все принадлежащие имущество ФИО1. завещано Лазаревой Н.Г. Оценив все собранные по делу доказательства в их совокупности, суд приходит к выводу о том, что требования Вороненковой Н.Л. к Лазаревой Н.Г. о признании недействительным завещания ФИО1 от 24 февраля 2010 года, признании права собственности, как за наследником первой очереди, на жилое помещение, расположенное по адресу: <адрес>, выселении Лазаревой Н.Г. из указанного жилого помещения, являются необоснованными, в связи с чем не подлежат удовлетворению. На основании изложенного, руководствуясь ст.ст. 194-199 ГПК РФ, суд решил: установить факт родственных отношений в том, что Вороненкова Н. Л., ДД.ММ.ГГГГ рождения, является родной дочерью ФИО1, ДД.ММ.ГГГГ рождения. Признать недействительным договор пожизненного содержания с иждивением, заключенный ФИО1 и Лазаревой Н. Г. 13 мая 2010 года, в соответствии с которым в собственность Лазаревой Н. Г. бесплатно передается квартира, расположенная по адресу: <адрес>. В иске Вороненковой Н. Л. к Лазаревой Н. Г. о признании недействительным завещания ФИО1 от 24 февраля 2010 года, удостоверенного нотариусом г. Москвы ФИО12, о признании права собственности и выселении Лазаревой Н.Г. из квартиры по адресу: <адрес>, отказать. Настоящее решение является основанием для погашения записи в Едином государственном реестре прав на недвижимое имущество и сделок с ним о регистрации договора пожизненного содержания с иждивением и права собственности Лазаревой Н.Г. на квартиру по адресу: <адрес>. Решение может быть обжаловано в апелляционном порядке в течение одного месяца в Московский городской суд с момента изготовления решения в окончательной форме. Апелляционная жалоба подается через канцелярию Басманного районного суда города Москвы. Судья: О.Н.Солопова Решение изготовлено в окончательной форме 27 января 2012 года.